Самая темная мука
Шрифт:
Он чуть не закатил глаза. У всего есть цена. За исключением Посланников, понял Баден. И Катарины. Она хотела отдать.
"Нужно вернуться к ней".
– Конечно, - согласился он.
– Назови.
– Что же я хочу, что же я хочу?
– Свободной рукой она постучала острыми, словно кинжалы когтями, по подбородку.
– Ой, я знаю! Ты передашь мое сообщение. Слово в слово.
Для него это плохо кончится, так ведь?
– Идет.
Ухмыльнувшись, она приподнялась на цыпочки и прошептала ему сообщение на ухо. Он напрягся и вздохнул. Нет, это
– Я передам ему, - пообещал Баден.
– Слово в слово.
Талия бросила трусики, и он их поймал. Прежде чем Баден смог поблагодарить ее, она осушила последний шот и исчезла в толпе.
"Лучше покончить с этим". Он переместился...
В спальню со стенами из отполированного черного дерева и полом цвета слоновой кости. На антикварной мебели были вырезаны птицы в лесу. В комнате лежал мягкий красный ковер, и стояла огромная кровать с белым балдахином. Гадес сидел на краю, уронив голову на ладони.
Слепая сирена пристроилась на табурете в нескольких футах, играя на арфе и напевая. Успокаивающие звуки ласкали кожу Бадена. Такую ласку он мог терпеть.
Его охватило чувство сострадания, что вызвало удивление. Гадес... когда-то был тем мальчиком, запертым и забытым... познал большие страдания, чем большинство людей может себе вообразить. Неудивительно, что желал убить всякого, кто покусится на его свободу.
Князь ощутил присутствие Бадена и вскочил на ноги, хватая рубашку с тумбочки. Он натянул материал через голову, скрывая мускулистую грудь с татуировкой в виде символа, которого Баден прежде не видел.
– Оставь нас, Мелодия.
Мелодия. Подходящее имя.
Девушка встала и, подсчитывая свои шаги, двинулась к двери. Она насмешливо улыбнулась, проходя мимо Бадена.
– Это был плохой день.
– Голос Гадеса прозвучал гневно.
– Лучше бы тебе иметь то, за чем я посылал.
– Я принес.
– Он бросил трусики через всю комнату.
– И заработал свое следующее очко.
Теперь у него в общей сложности шестнадцать. Наконец сравнялся с Пандорой.
Девять очков он получил за убийства, четыре за поиск, два за бред, такой как достать эти трусики. Но... Баден получил их. Убийства лишали Люцифера крупных игроков, которые негативно влияли на людей. Нахождение артефактов мешало Люциферу использовать их против Гадеса, а трусики (и другие вещи) забавляли. Развлечения позволяли ему оставаться вменяемым, даруя свет во времена гибели и мрака.
Гадес медленно улыбнулся, когда поднес материал к носу и понюхал.
– Как ты их заполучил? Расскажи мне скорей.
– Попросил. В свою очередь пообещал Гарпии, что передам ее сообщение.
Ожидание практически светилось сквозь поры Гадеса, создавая вокруг него ореол.
– Передавай.
Баден закрыл глаза и сделал глубокий вдох.
– Ты сексуальный, восхитительный и горячий, но отдать тебе свою девственность? Неа. Мои трусики становятся влажными каждый раз, когда кто-то называет твое имя... но я все еще хочу подстраховаться... так что не смей кончать.
Гадес громко и искренне рассмеялся.
–
Преображение стало шоком, словно охотящийся волк превратился в собаку с новой игрушкой. Но это же магия, когда одна женщина... правильная женщина... могла так влиять на мужчину, верно? Не то чтобы Талия подходила Гадесу.
Но посмотрите на его друзей. Когда-то они были дикими, теперь их приручили.
Образ Катарины всплыл в его голову, ее черты лица нежные, словно крылья бабочки, и тело Бадена дернулось в ответ. Он выругался. Она не могла быть для него той самой. Они слишком разные.
Баден вновь выругался.
"Вспомни о просьбе".
– Твой сын, Уильям, - начал он.
– Он спрятал человеческую девушку, Джилли, и мы бы хотели знать, где он...
Веселье исчезло с лица Гадеса.
– Советую тебе уйти. Сейчас же.
– Так что... не обнимешь на прощанье?
Баден говорил эти слова, шутя... возможно.
Когда князь сделал выпад с мечом, Баден сказал: - Приму этот ответ, как нет, - и переместился в крепость.
Глава 11
"Сделай нам обоим одолжение и вытащи свой тампон, мужик".
– Страйдер, хранитель Поражения
Следующая неделя быстро пролетела. Катарина ждала, немного тревожась и стремясь к тому, чтобы Баден упомянул данное ею обещание. В конце концов, он вернулся без пятен крови. Но Баден даже не упоминал о награде. Он убил кого-то во время миссии? Или передумал и теперь не хочет ее?
Ладно. Она... как скромный солдат... не собирается об этом больше беспокоиться. Или думать о нем. Или желать его поцелуя... как жаждала этого, когда держала в ладонях его красивое лицо. Нет. Ни фига. Неа.
Катарина погрузилась в работу. Дети Эшлин отказались помочь ей, незнакомке, но часто следовали за ней, подглядывая и хихикая за спиной. Она купала, лечила, ежедневно кормила и защищала Бисквита и Подливку, делая все возможное, чтобы держать эмоции на привязи. Нет любви, нет боли. И все же, верная своей природе, она обнаружила, что проводит с животными дополнительное время, полная решимости дать им привыкнуть к ее присутствию... возможно, даже желая этого.
Лакомство, которое она оставляла после каждого визита, уже творило чудеса. Теперь, вместо того чтобы рычать при ее приближении, они виляли хвостами и прыгали вокруг от восторга.
Так прекрасно. И они оказались ее любимой породы: спасшиеся. Ладно, ладно, в них также были примеси других пород. У пары была короткая шерсть и большие, квадратные головы и широкие, мускулистые грудины, как у питбулей. Кроме того, с точки зрения размеров тела, они были большие, как взрослые датские доги... весом примерно сто двадцать фунтов (55 кг)... хотя их (очень острые) зубы говорили, что им четыре месяца от роду.