Самайнтаун
Шрифт:
– Как у Артура фамилия?
– М – Мор, кажется…
– Что-то не припоминаю. Значит, Артур не местный, да? Умоляю, скажи, что не местный…
– Нет, конечно же, нет! Я ведь обещала. Мы познакомились в цветочном, – проблеяла Титания невнятно. – Он пришел купить букет для тети… Приехал в город на юбилей.
– Хм, тогда за местного и впрямь не считается. Фух. Славно!
Джек – символ города Самайнтаун… И его хранитель. Но он не оберегает тех, кто приезжает сюда поглазеть на достопримечательности, отведать куриных сосисок или к родственникам на пару-тройку деньков. Даже при всем желании и доброте душевной – которую и Артур не поставил бы под сомнение, доведись им познакомиться при
Джек всегда будет охранять свой дом – и тех, кого зовет семьей, пусть и не вслух, в первую очередь.
– Тита, – ласково позвал он, приподнимая пальцем ее подбородок с отпечатками кровавых поцелуев, которые оставил ей Артур на прощание. К тому моменту, как Джек все обмозговал и принял решение, она уже снова укачивала труп и бормотала ему в обрубок сердечные извинения. – Давай ты положишь господина… э… Мора на место, и я отвезу тебя домой? Что скажешь?
– Извини, Артур, мне надо идти. Друг говорит, что дома ждут дела. – После недолгих уговоров, Титания шмыгнула носом и медленно опустила безголовое тело мужчины обратно на землю, подперев им пару баков. Лужа под его спиной чавкнула. – Мы ведь сходим на еще на одно свидание, правда? Позвони мне на домашний, как поправишься…
Джек закивал часто-часто в знак поддержки, хотя очень сомневался, что Артур действительно ей позвонит. С некоторыми усилиями, но он оторвал Титанию от тела незадачливого ухажера и, укутав ее в свой теплый тренч, посадил в пойманное на углу такси вместе с подарками горожан, которые спешно собрал обратно в кучу.
– Барбара, – вздохнул Джек, стоя в одиночестве над телом и пытаясь разглядеть, куда же закатилась оторванная голова. – Не могла бы ты позвонить Лорелее, пожалуйста?
Тень отзывчиво задрожала у его ног, подчиняясь.
Мрачных и узких переулков в Темной половине Самайнтауна действительно было немерено. В том, где Лорелея ждала Франца, теряя терпение и драгоценное время, горела неоном вывеска в форме сердечка, будто бы насмехаясь над тем, чего не было ни у кого из них. Средь белого дня, когда большинство баров были еще закрыты, здесь либо ждали их открытия, либо мочились на забор. Тип, которого они вместе поймали сегодня, принадлежал одновременно к двум категориям. Очевидно, торговец проклятыми предметами, какие покупают ревнивые жены, чтобы устранять любовниц, или школьные изгои – из желания посмотреть, как у их обидчиков медленно выпадут зубы и глаза. Его пальто, увешанное цепями и маленькими мешочками, пришитыми к подкладке, бренчало, пока он шатался взад-вперед на одном месте. Он даже не успел обернуться, когда Лорелея запела, а теперь и вовсе не представлял для нее ни угрозы, ни интереса. Обычный торговый автомат с едой, которым они были вынуждены воспользоваться по пути.
– Фу! От него воняет, – пожаловался Франц, толкнув от себя мяклого торговца на расстояние вытянутой руки. – Ты что, не могла найти кого-то поопрятнее?
– А ты случаем не охренел, а? Я вообще не обязана помогать! Ты настолько жалок как вампир, что в одиночку и такого бы поймать не смог. Жри, что дают.
Франц скорчил гримасу, полную отвращения, и Лора ухмыльнулась. Это было единственное, почему она каждый раз соглашалась помогать – дабы посмотреть, как он страдает. Не то чтобы она целенаправленно выбирала худшего из худших ему на ужин, просто ей везло на «легкую добычу»: пьянчуг, наркоманов, извращенцев, девственников, любителей азартных игр или оккультистов. Все они были одинаково хорошо восприимчивы к чарам, после которых у Лоры теперь стоял привкус желчи на языке и першило в горле.
– Давай же! Сколько мне еще здесь торчать? Проект уже завтра сдавать надо, потом репетиция, к концерту готовиться… У меня нет времени нянчиться с тобой!
– Да ладно, с каких пор ты стала так ответственно подходить к репетициям?
– Просто заткнись и приступай!
– Уф-ф, ладно.
Франц глубоко вздохнул, будто набирал в легкие побольше свежего воздуха, прежде чем задержать дыхание и приблизить мужчину к себе за шкирку. Тот почти повис в воздухе, царапая носками асфальт, и Франц аккуратно отклонил его голову в сторону, так, чтобы на жилистой шее проступила толстая пульсирующая артерия.
Неоновая вывеска осветила лицо Франца и два обнажившихся клыка.
Неоновая вывеска мигнула, когда он вонзил их в чужую плоть.
Лорелее не доставляло удовольствия смотреть на вампирские пирушки, поэтому она отъехала в сторону и предпочла развернуться к вывеске спиной. Сумка на поясе жужжала, посылая сигналы тревоги по той части ее тела, которая еще могла чувствовать. А это определенно была тревога – по другим поводам этот телефон никогда не звонил.
– Неужели она снова кого-то убила? – Лора спросила в лоб, увидев высветившееся на экране имя, и мысленно ответила на свой вопрос сама: да, определенно убила. Иначе Джек не мычал бы в трубку так долго, что она успела раздробить зубами леденец от боли в горле и закинуть в рот еще один.
– Ну, не то чтобы убила… – раздалось в конце концов из динамиков. – Голову оторвала.
– О, ну да, это совсем другое. Полиции так и скажем?
– Никакой полиции, Лорелея! – Джек вскрикнул, и Лоре даже пришлось отнять телефон от уха, чтобы не оглохнуть. – Точнее, никакой, кроме Ральфа. Позвони ему.
– Да знаю я, знаю. Целлофановые пакеты и лопаты лежат в багажнике. Франца к тебе отправить?
– Ага. Буду очень признателен.
Джек сбросил вызов раньше, чем она успела спросить что-то еще. Лора спрятала телефон – единственная в городе новомодная «раскладушка», кстати, но, к несчастью, одна на двоих вместе с Францем, – и нетерпеливо постучала костяшками пальцев по подлокотнику кресла. Под колесами инвалидной коляски захрустело битое стекло.
– Франц, ты там скоро? Ты нужен Джеку на Старом кладбище. Эй, Франц?..
Погруженная в мысли, Лора несколько раз крутанула резиновый обруч на колесах и проехалась по надколотой винной бутылке туда-сюда, давя ее в мелкую блестящую крошку, пока вдруг не обнаружила: кроме этого хруста, в переулке больше не раздается ни звука. Конечно, вампиры всегда пьют тихо – в позапрошлом году даже устроили конкурс, кто выпьет больше людей в доме, оставшись при этом незамеченным, – но не настолько. Лора содрогнулась, уже догадываясь, что увидит, когда обернется.
Неоновая вывеска снова мигнула – и потухла, будто и сама не захотела смотреть на подобное.
– Лора… Мне что-то нехорошо…
Лорелея снова дернула колеса и сделала разворот. Франц держал мужчину цепко, за ворот куртки. Руки завороженной жертвы безвольно висели вдоль тела, как у тех обрядовых кукол из бисера, которые все уличные торговцы вроде него любили толкать туристам под видом сувениров. По выгнутой шее стекала кровь. Ее мелкие рубиновые бусины собрались под кадыком, где зиял свежий укус, и Франц внимательно следил взглядом за их скольжением, будто пытался замедлить. Он немного пошатывался, словно его тоже загипнотизировали русалочьим пением, а испачканный рот хлопал, открываясь и закрываясь, как у выброшенной на берег рыбы.