Самец
Шрифт:
– Так выберете другую королеву, пусть родит, или уже родившую самца.
Он вдруг подхватил меня на руки и сказал с натяжкой:
– Да никто не сможет наладить того мира с другими мирами, как наша Асита. Ты сам не понимаешь, о чем говоришь. Видишь, тебя спрятали. Наша раса слишком сильна и мудра благодаря нашей королеве.
Я было дернулся в его руках, но подумал и расслабленно припал к груди Париту. Если несет, то, наверное, чувствует мое плохое состояние. Париту уже говорил о другом, ворчливо добавляя, видимо, уже для себя:
– …думал, что никто
Недоуменно смотрю на властное лицо Париту и спрашиваю, когда он, преодолев черту леса, вышел на поляну и посадил меня на траву, вытирая пот со лба.
– Алтарь?
Он быстро кивнул мне, оглядевшись, улыбнулся вдруг во все лицо и махнул в сторону. Я посмотрел туда и сам улыбнулся. Там стоял небольшой домик. Ну, в России это назвали бы особняком. Трехэтажный кирпичный дом, обнесенный кованым забором. Острые шпили с крыш смотрели в небо, словно вонзаясь в небесную высь всеми двенадцатью иглами. Пересчитав их зачем-то снова, я вдруг успокоился. И впрямь, отчего-то стало спокойно и хорошо на душе.
– Идти сможешь?
Я пожимаю плечами и пробую встать. Париту тотчас подставил плечо. Пришлось опереться на него и, наконец, после трех шагов и моего спотыкания, Париту вновь взял меня на руки и понес уже к особняку.
– Я чуть левее взял, так бы к самим воротам вышли бы, – сказал он виновато.
Быть на его руках было приятно, надежно и уютно. Запах пота от Париту был также приятен, и хотелось даже потрогать его всего… Неожиданно пах окаменел… С ужасом стараюсь себя отвлечь кустарниками, что в стороне от нашей тропинки. Почему же я кружил столько по лесу?
Грудь у Париту мощная и широкая, руки бережно придерживают ноги и спину. Он держит меня вообще ровно и как-то слишком бережно. На миг в голове замирает картина, как я целую грудь Париту, он спит, а я втайне любуюсь им. Мотаю головой, пытаясь унять свое возбужденное состояние.
У ворот он ставит меня на землю, и я кое-как иду за ним в дом. Три ступени в дом, по бокам от входа в дом по две колонны. Как ни странно, но я вижу колодец во дворе. Сердце защемило от воспоминаний, когда мы ездили на дачу с семьей.
Париту тянет меня за руку в дом, и я охаю от невиданной красоты. Словно в галерею попал. Красивые пейзажи и не менее красивые портреты мужчин и женщин. Париту, улыбаясь, смотрит на меня и вдруг хмурится, поглядывая в сторону лестницы.
– Если бы я не знал, что Асита не может иметь детей, то поставил бы на кон вон того юношу твоим прапрапрадедом. Смотри, ты вылитый предок нашей королевы.
Он подвел меня к лестнице, и я с замиранием в сердце посмотрел на красивое лицо юноши, что сидел на гнедом коне, расслабленно чуть откинувшись назад на высокую луку, что по идее идет на женское седло. Кивнул ему насмешливо и заметил:
– Я бы тоже, наверное, так считал.
Он белозубо улыбнулся, и я вздрогнул, вдруг увидев его огромные клыки. Странно, там, в лесу я их не увидел, или просто не придал этому значения, потому что устал сильно или что-то другое было в голове. В любом случае, стало неприятно и страшно, вспомнилась вдруг Тяпа. И почему-то о ней я сейчас думал с умилением. Она приняла на себя первый удар, что предназначался мне. Странно, сестра сказала, что граны мне не причинили бы никакого вреда, но мне было реально очень больно, и они, казалось, шутя издевались надо мной.
– О чем ты думаешь? – спросил меня тихо Париту.
Я мотнул головой и огляделся, отходя от картины и спрашивая:
– А тут что за мир? У меня, если честно, столько вопросов, Париту.
Он усмехнулся:
– Ну, это и не удивительно, это твой мир. В котором тебе будет открыто всё, о чем у тебя сейчас болит душа. Я чувствую…
Я перебил его гневно:
– Мне сказали, что это капсула…
Париту поднял руки вверх, кивая:
– Капсула, конечно, капсула.
Я хотел было вставить слово, но Париту продолжил громче:
– Сава… Сава… успокойся. Ты в капсуле. Тот мир, что выпал тебе в ней, это ответ на твои вопросы. И исход твоей жизни зависит также от ответов, что ты услышишь здесь. Потому я так и выразился, что это лишь твой мир. Если сюда кто-то еще попадет, то это будет такая же больная израненная душа. И к этому надо отнестись очень уважительно. Здесь мы бессмертны, и мало того, ищем свои ответы. Нас тут пока двое. Ты хочешь уже все узнать, но так это здесь не делается. Здесь просто живут, узнавая всё в свое время. Не торопись. Результат будет намного лучше, нежели ты начнешь пытать меня вопросами. Я и сам буду тебе что-то рассказывать, где-то на прогулке ты…
Перебиваю его устало, мысленно соглашаясь с ним:
– У меня мало времени. Сестра сказала, что секунда равняется месяцу.
Сказал и отодвинулся от его изменившегося лица. Его перекосило от боли какой-то судорогой. Захотелось успокоить его, но моя рука, было взметнувшаяся, упала, когда он резко отвернулся от меня и глухо позвал:
– Перекусим. У меня есть чем угостить тебя.
Смотрю ему в спину, виновато соболезнуя о его боли. Наверное, кого-то потерял. Исподтишка рассматриваю его лицо, волевое и такое мужественное, и перед глазами сразу встает Игорь. Как он так мог?! Сразу в другую постель? Это, конечно, всё смешно, но как я вообще лег с ним в постель? Сейчас всё, что было, казалось страшным сном. Там, в том доме Игоря с Тяпой, не было уже той прелести и очарования, от которого мозг мутился, и было лишь одно желание – обладать Игорем.
Тру лицо под струями воды и неверяще всматриваюсь в свое отражение на дне таза с водой. Почему я был с Игорем? Меня никогда не тянуло на мужчин, и тем более таким вот запалом. Что это за гребаные миры?
Париту протянул мне полотенце и сказал что-то быстро. Недоуменно смотрю на него, пытаясь понять, что он мне говорит.
Он расслабленно улыбнулся, негромко хохотнув:
– Я позвал тебя за стол, Сава. Ничего больше я не сказал.
Выдыхаю и, кивнув, сажусь на предложенный стул.