Самец
Шрифт:
– Ты возревновал меня к бывшим?
Покаянно киваю, пряча взгляд, и он хрипло смеётся:
– Ну и зря, их не было. Моя магия копилась, и я спасался, урывками уходя в другие миры с Тяпой. Она оберегала меня. Еле-еле поддерживал связь с твоим отцом и матерью. Они подсказывали мне мир, в котором стоит тебя искать, снова и снова даря мне силы и надежду на нашу встречу. Я невинен, как и ты.
Он замолкает, а я неверяще смотрю на него. Тело ноет от плети, он гладит мои раны и виновато смотрит на меня.
– Я чуть не убил тебя, Сава.
Охнув, спросил расстроено:
– А где Тяпа?
Он вздохнул и пожал плечами:
– Где её бы не носило, она будет рядом, если нам будет угрожать опасность. – И затем уже тише добавил, грустно глядя в сторону: – Против магии гранов она долго зализывает раны. Больше никакой расы она не боится.
Я сразу вспомнил, как она накрыла меня своим телом, и сердце защемило от её самоотверженности.
– А почему ты говорил, что она ни к кому так не относилась как ко мне? Здесь кто-то еще жил? Я видел чью-то одежду.
Игорь сразу потемнел лицом.
– Именно жил, и был совсем недавно, мой брат.
Я неверяще повернулся к нему всем телом и тотчас же сжал его в своих объятиях. Он лишь прижался к моей груди.
– Граны его убили, Тяпа была со мной в переходе. Когда я тебя искал по всему городу.
Стало обидно за его брата и неловко за себя, но Игорь тотчас быстро сказал:
– Ты тут ни при чем. Я везде и всюду таскал за собой брата. Он искал свою пару. Редкие храманцы находят свою пару. Очень редкие. Его пара еще не выросла и не достигла того возраста, который мы могли бы уловить и искать уже целенаправленно. Он
пока даже не знает родителей своей пары. Не знал, – поправился он в конце.
– Храманцы?
Он вновь кивнул:
– Мы храманцы. И ты, и я, и твоя сестра. Все города, наверное, состоят из женщин нашей расы, им нипочем любая магия. Они и есть оплот нашего мира. И когда приходит время рожать, они уходят в другие миры и прячут малышей так, чтобы их не могли найти граны или итанцы. Силуты самые страшные враги для нас с тобой, Сав.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, и я недоверчиво отвел свой взгляд. Для меня никак еще не укладывалось в голове то, что он говорил. Я не мог ещё до конца поверить в это.
Внезапно он спросил:
– А давай мы вместе уйдем в наш мир. Твои родители будут рады вашей встрече, я уверен. И Соня тоже. Наверное, ей сейчас тоже тяжело во все поверить.
Быстро киваю. Всё желание уходит, словно притаившись. Игорь легко встает и весело командует:
– Надеюсь, ты не собираешься голым щеголять в мире, где все будут на тебя смотреть? Я ведь могу и заревновать.
Стыдливо одеваюсь в одежду, что он мне кинул, и наконец, решившись, спрашиваю:
– А кто тут готовит и стирает?
Он долго смеется, и, наконец, показывает, вскинув руку на порог:
– Это наши слуги. Это граны, при особом освещение их можно увидеть.
Я чуть было не завизжал, но он тут же добавил:
– Я беру души гранов, что убил, себе в полон. Особенность гранов в том, что их не убить. Зато можно взять душу в услужение. Удобно то, что она осязаема. И мало того, очень даже покладиста. Наша раса давно пользуется услугами душ гранов. Наши женщины без них никуда даже не выходят. Души, отслужив свое время, уходят обратно в свой мир гранов. И так новый круг. И ничего с этим не поделать, любимый.
Я вздрогнул от его слов и, коснувшись губ, прошептал:
– За такой короткий миг я тоже полюбил тебя, и теперь меня тоже гложет чувство ревности и любви, так что дышать трудно, Игорь. Я забыл свою семью и доверился тебе. Я верю каждому твоему слову, прошу, говори мне только правду. Иначе не будет между нами взаимности.
Я предупреждал его. Он лишь кивал и кивал мне в ответ. Словно сейчас мы обручались, скрепляя каждое мое слово печатью поцелуя.
2 глава
Храманцы.
Сияющий белизной и какой-то болезненной чистотой зал был полон стоящими на равном расстоянии друг от друга мужчинами. В центре сидели пожилая женщина и мужчина убеленный сединами на висках. У мужчины и борода была в светлые и темные полосы, ему это очень шло. Всегда нравилось такое сочетание. Зависнув на взгляде мужчины, что посмотрел на меня пристально, настороженно сделал шаг назад от чувства дикой тревоги. Резкий всхлип, и я оказываюсь в крепких объятиях своей сестры. Сонька рыдала, прижавшись к моей груди и постоянно что-то говоря. Её истерика наступила уже через пять минут.
Хлопнув её по щеке и прижав к своей груди, спрашиваю, нежно целуя в щеки:
– Сонь, я тут, всё хорошо. Успокойся.
Уткнувшись в меня, она лишь вцепилась в меня намертво, застыв как истукан. Обвожу взглядом весь зал, насколько мне позволяет рост, и замечаю, как мужчина медленно встает с трона и, повернувшись ко мне, замирает, глядя на нас с Сонькой. Несколько женщин с улыбками также смотрят на нас, но остальные не сводят взглядов с Игоря. Он замучено разводит руками, словно говоря, что он тут ни при чем. Молчание было странное.
Сонька прошептала, резко оттаяв:
– Они мысли наши умеют читать, прикинь?! Они тебя сканируют… Не смотри на них. Нельзя… – она сказала и вдруг, сделав шаг от меня, крикнула зло: – Только посмейте его тронуть!!!
Сонька, враждебно посмотрев на Игоря, вновь крикнула, только уже обращаясь к нему:
– А ты, урод… Прибью всё равно когда-нибудь…
Пришлось её потянуть на себя и вновь обнять:
– Сонечка, всё хорошо. Это же Игорь. Он не тронет тебя.
Она мотнула головой и, посмотрев на Игоря вновь, усмехнулась и почему-то кивнула ему.