Самоцветные горы (Волкодав - 5)
Шрифт:
Ему со спутниками выпало присутствовать при окончании истории Самоцветных гор. И поистине страшен был этот конец.
Язва, много веков осквернявшая тело Земли, наконец-то вызрела и собиралась прорваться.
Потом Эвриху показалось, будто Южный Зуб, гуще двух других окутанный паром, начал словно бы уменьшаться... Аррант даже зажмурился, смаргивая излишнее напряжение... Нет, зрение не обмануло его. Громадная гора проваливалась, падала внутрь себя, уходила вниз, как если бы её подошва утратила под собою опору.
Другое дело, такое движение по самой природе своей не может быть ни стремительным, ни даже быстрым. Так - медлительно и величаво - падает громадное дерево, подрубленное в лесу. Так опрокидывается волна, порождённая океанским накатом...
Солнце скрылось, и сразу стало темно. Из грозовой тучи ударила первая молния. Она залила всю долину трепещущим мертвенным светом и пришлась как раз в вершину рушившейся горы. Эврих не был уверен, слышал ли он громовый раскат. Молния заставила его вскинуть голову, и его потрясло то, что он увидел вверху. Облако, образованное поднявшимся паром, на глазах обретало некий внутренний порядок, облик и жизнь. В небесах над горами вставал на дыбы, бил копытами чудовищный конь, и сидевший в седле не сдерживая разъярённого скакуна. Одна его рука простиралась над гривой жеребца, другая тянулась к мечу...
Средний Зуб, а за ним и гигантский Большой начинали крениться, нависая над проваливавшимся Южным, готовясь уйти туда же, куда уходил он...
Снизу бил уже не просто пар, но струи чего-то более плотного, сверкавшие в свете молний, подобно мечам. Там, где они ударялись о склоны кренящихся гор, могучие скалы взлетали, словно комья грязи, подброшенные пинком, и крошились на лету в пыль.
Эврих увидел лицо Ксоо Таркима. Торговец рабами что-то истошно кричал, размахивая руками и указывая назад, на дорогу, откуда они приехали. Эврих удивился, осознав, что не может разобрать ни звука, и только тут понял, какой силы гром исходил от гибнувших гор. Кажется, Тарким призывал к немедленному и поспешному бегству. Эврих отвернулся от него и снова стал смотреть вдаль.
Прихоть обезумевших ветров на какой-то миг раздвинула погребальный саван пара, окутавший едва не треть горизонта, и Эврих увидел то, о чём рассказывал ему никогда не бывавший там Волкодав: Долину, лежавшую позади рудника. Круглую каменную оспину-"цирк", место странных пузырчатых холмов и роскошного леса, выросшего на идущем снизу тепле. Там обитали Хозяева, там помещалась Сокровищница, собравшая лучшие камни, когда-либо добытые и обработанные в Самоцветных горах... Теперь поперёк Долины пролегла широкая трещина, и из неё многовёрстной стеной вздымался... не огонь, что-то гораздо хуже и смертоносней огня. Лес оставался зелёным лишь у отвесных обрамляющих стен, на остальном пространстве Долины он был чёрен и мёртв, и что там теперь делалось, человеческий ум отказывался постигать. Эврих увидел, как исполинский ломоть земли с холмами и остовами домов откололся от края, утрачивая опору, и начал опрокидываться, точно льдина на вздыбленной половодьем реке...
Камни Сокровищницы, не имевшие выражаемой числами цены, уходили туда, откуда пришли, и с ними уходил их древний Хранитель. Может, он был даже рад такому окончанию своего долгого, слишком долгого века. И уж вовсе не подлежало сомнению, что ни один из смертных ещё не удостаивался столь драгоценной гробницы, - и вряд ли удостоится впредь...
А люди снизу всё бежали, отчаянно бежали по рушащейся под ногами земле, - вверх по склонам, туда, где была надежда спастись. Эврих время от времени поглядывал на толпу, волею случая избравшую для бегства подъездной тракт, выводивший как раз к "их" перевалу. Люди успели взобраться достаточно высоко, они были на расстоянии, которое Эврих отважился бы назвать близким. Он уже различал отдельные лица, когда сразу два Зуба Средний и Большой - всё-таки начали разваливаться и рушиться туда, где раньше стоял Южный, а теперь клокотала поглотившая его прорва - месиво из тающего камня и чего-то, что казалось водой, но, наверное, всё же не было ею, потому что не может, не имеет права быть на свете подобной воды.
Под тяжестью падающих навзничь гор прорва тяжело всколыхнулась... и выстрелила в разные стороны густыми фонтанами этой самой не-воды пополам с камнем и паром. Как лужа, по которой топнул ногой великан.
Один из фонтанов, тяжеловесно взметнувшись, помешкал в измерявшейся сотнями саженей вышине... и начал невыносимо медленно оседать... прямо туда, где из последних сил бежали вверх почти уже спасшиеся люди. Ветер, подувший со стороны гор, стал вдруг ощутимо горячим...
– Афарга!..– закричал Эврих, но лишь зря надорвал горло. Его голос был так же беззвучен, как и все прочие голоса - кроме голоса Земли, корчившейся в очистительных муках.
Однако крик не понадобился. Афарга увидела то же, что и аррант. С плеч девушки упал на дорогу меховой плащ, которым она укрывалась от горного холода... и в луче света пронзительно вспыхнуло огненно-алое одеяние. Афарга вскинула руки, словно поднимая над головой остроконечный щит своей родины... Его можно было, даже увидеть. Там, высоко, где ударилась о преграду падавшая из-под облаков смерть. Не зря жили одиннадцать поколений Тех-Кто-Разговаривает-с-Богами. Их наследница отдавала всё, что было завещано ей ушедшими в Прохладную Тень, и щит выдержал. Клубящаяся смерть стекла по нему и обвалилась на склон гораздо ниже бегущих. Тень Мхабра улыбалась на небесах, видя подвиг младшей сестрёнки. Афарга зашаталась, у неё ослабели колени. Тартунг подхватил её на руки и увидел, что девушка торжествовала. "Ты видел!– прочитал он по движению губ.– Я могу не только сжигать..." Потом она закрыла глаза.
А Эврих тщетно искал Волкодава среди спасшихся, достигших наконец каравана.
Между тем Волкодаву уже не было особого дела ни до Самоцветных гор, ни до иных забот и хлопот этого мира. Так оставляют душу переживания дальней дороги, когда человек наконец открывает калитку и возвращается ДОМОЙ.
Его только слегка удивило, когда, шагнув за порог смерти, он не обнаружил себя на уводящем круто вверх каменистом откосе, о котором учила его вера. Камни под ногами окажутся прижизненными поступками, с детства знал Волкодав, и одни будут надёжной опорой твоему восхождению, а другие сразу покатятся вниз...
Ничего подобного: он стоял на цветущем лугу, на роскошной мягкой траве. Он в недоумении оглянулся и увидел этот откос у себя за спиной. И там, далеко внизу, в иных сферах бытия, что-то происходило. Неистово вихрились чёрные и белые облака, били исполинские молнии, вздымались и опадали неправдоподобные тени... Смотреть туда было всё равно что вспоминать позавчерашний сон, к тому же несбывшийся, и Волкодав пошёл вперёд, с наслаждением ступая босиком по тёплой земле. Любопытный Мыш немедленно снялся с его плеча и помчался исследовать новое и необычное место. Он был по-прежнему с Волкодавом, да и могло ли случиться иначе?.. Венн поправил за спиной Солнечный Пламень и двинулся следом за ним.
Он едва успел сделать несколько шагов, когда из травы перед ним поднялось величественное Существо. Могучий Пёс такой мудрости и благородства, что захотелось немедленно склониться перед ним до земли, Волкодав понял, что встречать его вышел сам Предок.
Каково же было его изумление, когда Предок... первым поклонился ему. А потом, выпрямившись и встряхнувшись, накинул ему на плечи свою искрящуюся, живым золотом и серебром затканную шубу.
Это была величайшая честь, которой Предок мог удостоить Потомка.