Самое древнее зло
Шрифт:
3
Мы брели в студенческие палаты.
Верхушки деревьев порозовели от восходящего солнца, а мы побледнели от недостатка сил. Миновали навес сарая, от которого началось наше путешествие.
— М-м, — выдавил Слюбор. — Одна ночь, а мы будто постарели на семилуние.
— Повзрослели, а не постарели, — необычайно тихо сказала Аделла. — А ты что думаешь, Бленда?
— Я думаю, что идея того, что разрушение и созидание есть суть одно, вроде бы проста,
— Мне кажется вся эта философия — дерьмовая демагогия. Разрушение — это разрушение, а созидание — созидание. Ничего общего нет.
— Ошибаешься, — сказал за нашими спинами глухой голос.
Обернулись. Перед нами стоял тот самый загадочный маг в маске дракона:
— Разрушение ради созидания — основа жизни, — продолжил он. — Чтобы сотворить магическое действие вы жжёте стен-камни, уничтожая их сущность. Ливлинги — убивают животных, ради ценных для магии частей тел. Путаники и так ясно: ломают ландшафты, чтоб сотворить их жалкое подобие.
— М-м, а фулели? — спросил Слюбор. — Мы ничего не разрушаем…
— О, вы разрушаете больше всех. Чтобы создать в сознании своей жертвы новый мир, вы рушите все её представления о старом. По масштабам созидательного разрушения вы превосходите всех. Вы ломаете саму суть человека, отбирая у него знания о реальности, подменяя симулякром из своих заклинаний.
Слюбор подбоченился и торжественно посмотрел на нас. Мол, вот, какой я, оказывается!
— Сделай рожу попроще, — сказала Аделла. — А то разрушу её, созидая фингалы.
— Кто вы? — спросила я.
— Ваш учитель по боевой магии всех направлений и средств. Зовите меня… м-м-м, Драгеном.
— Удивительно неожиданное имя.
— Я решил заранее вам сказать, чтобы вы не боялись. Лично я считаю, что вы поступили верно. Разделение Первомага на дух и тело было полумерой. Его выход на свободу был неизбежен. Если бы не вы, то кто-то другой сделал бы это. Заверяю, я приложу всё возможное, чтобы научить вас за этот короткий срок.
Аделла зевнула:
— Вот и отлично. Но для начала дайте нам поспать.
— Постойте, Драген, — сказала я. — Раз вы осведомлены о делах прошлого, не могли бы ответить на вопрос? Он меня мучает, а спросить Лорт-и-Морта я не успела.
— Мне нравится твоя любознательность, Бленда Роули. Какой вопрос?
— Для битвы с нами Первомаг призвал полчища монстров из других миров. Когда Первомага пленили, куда чудища подевались?
— Мать моя Кочевница, — выдохнула Аделла. — Это тебя волнует?
— Полчища иномирских монстров не прекратили атаку после пленения Первомага. Возникла ужасная ситуация: мы победили генерала, но армия продолжала наступать. Мы долго решали, как противостоять армаде? Высказывались такие отчаянные предложения, как бегство в иной мир через Портал Переброски. В итоге весь Голдивар спас один человек. Маг средних способностей по имени Хен… Хен… не помню, как его по-батюшке.
—
— Да, он предложил не воевать с монстрами, а просто оградить занятые ими земли непроницаемым барьером. Мы пожертвовали половиной поверхности Голдивара, но остановили врага. К сожалению, в те времена наших знаний и сил хватило только на односторонний запрет. Любой может пройти за Барьер, но не сможет вернуться обратно.
— М-м, — получается в землях за Барьером Хена уже тысячу семилуний обитают существа иных миров?
— Хуже того, на Запертых Землях осталось несколько множество городов. Пришлось пожертвовать одними людьми, ради спасения остальных.
— Хых, — сказала Аделла. — Представляю, как они злятся на нас, если выжили.
— Вы говорите так уверенно, словно принимали участие в тех событиях, — сказала я. — Хотя голос у вас не старческий.
— Много читал и смотрел умобразы по теме, — оправдался маг.
— Ещё вопрос. Что стало со Скро Мантисом? Он умер? Или как Лорт-и-Морт, живёт тысячи семилуний? Если да, то чем он занят…
— Пишет запретные книги.
— Можно ли с ним поговорить? Где он живёт?
— Мне кажется, хватит на сегодня вопросов. Идите спать.
— Но…
— Клянусь Кочевницей, ещё один вопрос, Бленда, и я тебя зарежу.
Глава 8. О дружбе и сотрудничестве
1
Я проснулась от жужжания комара.
Окончательно открыла глаза и поняла — то не комар, а плаксивый голос Рельсона за дверью:
— Воришка завёлся, говорю. Помню, повесил пальто вместе со всеми… А утром глядь — нету!
Другой студент неразборчиво успокаивал. Но было слышно только Рельсона:
— Нет, я не забыл пальто в таверне. Не хожу по таким местам, в отличие от вас! Да и как я мог вообще его забыть? Ведь там был свёрток с лягушками для курсовой… Что? Да! Я храню расходные материалы в кармане… Для чего ещё нужны карманы. Конечно, я мог положить лягушек в своей комнате, но вы же первые жалуетесь на запах и кваканье по ночам.
Я выползла из-под одеяла. Кровать моей соседки по комнате заправлена. У нас был уговор не будить друг дружку, если одна из нас вернулась поздно ночью.
— Как я буду сдавать курсовую? — бубнил Рельсон. — Буду жаловаться смотрителю палат, пусть обыск устраивает.
Моя грязная, порванная одежда валялась на полу. В утреннем свете видно было, что её владелица занималась чем-то таким, о чём лучше не спрашивать. Триединый знает, что только подумала соседка…
— Триединый, — сказала я вслух. — Нет такого бога, пора искать новое восклицание.
Подошла к зеркалу. Умылась остатками воды в кувшине. Начала чистить зубы.
Смотрела на своё лицо и вдруг вспомнила Матвея. Он с таким восхищением смотрел на Аделлу, что даже перестал бояться.