Самое главное приключение
Шрифт:
В ослепительно чистом свете звезд черный барьер края кратера казался зловеще близким. Хотя участники похода понимали, что скрывают скалы, все они, за исключением часового, тем не менее спали как убитые. Логово тоже крепко спало или оцепенело от холода, и ни один ящер не подавал голос спросонья в тишине ничейной земли.
То был спокойный сон перед битвой. Если стратегия Дрейка окажется неудачной, атакующие не увидят рассвета. С другой стороны, если изобретение Дрейка сработает, огромные двуногие рептилии никогда больше не вернутся к черным руинам своего разрушенного рая. Их следующая встреча у веселых костров должна была стать последней. Бедные животные умерли бы счастливыми. Да, лучше последний час счастья, а после вечное забвение. чем медленная, растянутая на много лет смерть от повторяющихся холодов и усиливающегося голода. Предоставленные самим себе, они могли бы в течение полувека голодать, сражаться, замерзать и цепляться за жизнь всеми своими грубыми инстинктами. Было гуманнее уничтожить их сразу.
Полночь миновала без единого толчка. Лейна сменил Андерсон. Два часа прошли без происшествий, и Андерсона сменил Дрейк.
На протяжении первых тридцати минут вахты Дрейка стояла прежняя тишина. Вокруг неподвижно застыл мертвый мир. Чуть позже Дрейк заметил слабое шевеление среди голых скал. Огромные существа, еще не проснувшиеся. беспокойно дергались во сне. Что-то их потревожило.
Через несколько мгновений они могли проснуться и начать прочесывать равнину. Дрейк и другие не исключали, что эти существа могли вести преимущественно ночной образ жизни и выискивать пищу только в самые темные предутренние часы. Но на самом деле он такого не ожидал. Если монстры появятся до того, как начнется извержение колодцев, его плану конец. Ему потребовалась всего секунда, чтобы принять решение. Он тотчас разбудил спящих.
— Убираемся отсюда немедленно. Монстры приближаются.
Не пытаясь спорить, исследователи вскочили на ноги. Все были еще порядочно одурманены сном, а новость Дрейка, обрушившаяся на их затуманенное сознание, довершила эффект. Никому из них не пришло в голову, что вся группа могла легко подняться в самолет и за десять минут добраться до безопасного места. Здраво рассуждать был способен один только непрактичный Дрейк, но он, конечно, не додумался ни до чего столь простого и очевидного.
— Отвези доктора на десять миль севернее, оставь его и возвращайся за одним из нас, — велел он Эдит. — Оле, заводи.
Оле уже собирался подчиниться, когда над льдами ничейной земли разнесся сонный хор грохочущих криков. Вероятно, подумал он, им с Эдит днем просто повезло и рептилии рыскали далеко от дома в поисках пищи, пока они готовили нападение.
— Если я заведу мотор, — сказал он хриплым шепотом, — твари это услышат. Через пять минут нас разорвут в клочья.
— Они все равно проснулись, — прошептал Дрейк в ответ. — Если выберутся наружу, то увидят самолет на фоне снега.
Все еще колеблясь, Оле с любопытством прищурился, пытаясь разглядеть Дрейка в полутьме.
— Я не вижу вашего лица, — сказал он, по-прежнему хрипло шепча, — однако могу угадать его цвет. Мисс Лейн заберет вас следующим. Но что вы собираетесь делать, если твари вылезут до того, как она вернется?
— Хватит стоять там, шептать и дрожать, как желе. Если бы вы завели мотор, она могла бы уже слетать туда и обратно.
— Хорошо, генерал. — прошептал Оле. — Одну секунду. Сначала скажу вам, что лично я собираюсь делать. Как только этот пропеллер загудит, я побегу к ближайшему колодцу. Если мне удастся опередить тварей, брошусь в колодец. Это не будет самоубийством, потому что иного выхода нет. Лучше разбиться или утонуть в нефти, чем угодить им в пасть. Послушайтесь моего совета и следуйте за мной. Я видел этих тварей, а вы — нет. И я уже однажды состязался с ними в беге. Мисс Лейн расскажет вам об этом на небесах. Второй раз мне не нужен. Ладно, генерал, поехали.
Он собрался с духом и направился к самолету.
— Подождите, — напряженно прошептал Лейн. — Я не ошибся. Начинается.
Его чувствительная нервная система обнаружила истинную причину пробуждения рептилий. Едва дыша, остальные застыли в агонии надежды. Неужели лед начал мягко раскачиваться у них под ногами? Или же страстное желание так раскачало их воображение? Шли секунды, но ощущение не повторялось. Наконец, с бесконечным облегчением, они услышали, во многих милях под собой и далеко на севере, слабые, приглушенные удары подземного грома. Сотрясение стало явственным. Через мгновение покрытая льдом равнина задрожала, как стальная плита под ударом тяжелого молота.
В полумиле к югу колодцы начали со свистом засасывать воздух. Затем, когда лед начал вздыматься, как морская волна, люди увидели черный барьер разрушенного рая. кишащий гигантскими телами, которые на миг заслонили низкие звезды и исчезли.
Мгновение спустя глухой удар в верхних слоях воздуха возвестил о возгорании бесчисленных конусов пламени, лед на двадцать миль вокруг окрасился в тускло-малиновый цвет, и они разглядели целое стадо гигантских монстров, мчащихся с невероятной скоростью прямо к ним.
Ближайшие десять минут должны были решить, принесет ли изобретение Дрейка победу или смерть. Конусы пламени опустились, на секунду зависли в воздухе, с оглушительным ревом удлинились вниз и превратились в столбы огня.
Чудовища снова позабыли о страданиях своего мерзлого бытия. Собравшись вокруг успокоительного пламени с нелепыми, но трогательными восклицаниями восторга, они отдались благодатному теплу. Десятки зверей свернулись на безопасном расстоянии от ревущих костров кольцами блаженного наслаждения. Быстро оттаивая в невыносимой жаре, они облизывали свои бока, переворачивались на спину и с наслаждением ловили лапами теплый воздух.
Их довольные звуки и невнятные возгласы благодарности вызвали бы жалость в самом зачерствевшем сердце. Невинные шалости колоссальных зверей были неотразимо притягательны.
Огромные хвосты, способные нанести сильный и жестокий удар и оставить вмятину на толстой стальной пластине, безвредно шлепали по тощим бокам. Ребра зверей торчали, как шпангоут недостроенного судна. Они умирали с голоду; и все же сейчас они резвились, наслаждаясь другой своей великой потребностью — теплом.
Их медлительные мозги не размышляли и не мечтали. Когда пламя снова исчезало в недрах земли, они уползали обратно в свои замерзшие пещеры. Наяву или во сне, они ничего не помнили о своем мимолетном счастье. Только при отдаленном раскате грома следующего подземного прилива инстинкты заставляли их вновь вырываться из железных оков беды. Без памяти всякая боль была чудом, всякое удовольствие — случайностью без причины или следствия. Без осознания прошлого их будущее было пустым, их существование — пустотой. Не помня ни о каких наслаждениях, они не могли ожидать их повторения.
Они были прокляты жизнью. Разве не было бы проявлением милосердия благословить их смертью?
Наблюдая за их счастьем, виновник гибели чудовищ не испытывал сожаления. Они погибнут безболезненно в свою самую счастливую минуту.
— Смотрите, — сказал он, указывая колодец, у которого грелись в тепле четыре огромные ящерицы. — Там уже началось.
Люди увидели, как четыре гигантских тела перевернулись, словно собираясь уснуть. Монстры неподвижно лежали на боку, их громадные хвосты вяло простерлись по льду, а длинные шеи покоились на боках друг друга.