Самое лёгкое время
Шрифт:
Чуть ли не каждый день я с восхищением созерцала сокровища Вадерпаля. Я подходила к заветному столу, вскарабкивалась на высокий стул, и, болтая ногами, выдвигала, наконец, огромный деревянный ящик. Чего только тут не было! Мне было неизвестно предназначение некоторых предметов, но их обилие, их сверкание, или, напротив, пыль, ржавчина, всё невообразимым образом воздействовало на мою впечатлительную натуру.
Я обожала карандаши, с обратной стороны которых выглядывал ластик. Ими можно было стирать то, что нарисовал на бумаге. Мне нравились старые дверные замки разного калибра, десяток больших и маленьких ключей, перемешанных с другими вещицами,
Конечно, подобный многоценный клад досконально изучить можно было далеко не за один раз, а разве что за год. Вот как раз года и хватило для детального ознакомления с выдвижным ящиком стола контрабасиста Вадерпаля.
Периодически сюда, в моё отсутствие, когда Вадерпаль находился на работе в своём кабинете, добавлялись его богатырской рукой новые вещицы. Это доставляло мне потом, во время секретных набегов к Вадерпалю в его владения, огромную радость.
Конечно, тайну подобных путешествий я тщательно оберегала от взрослых.
Засыпая, я смотрела в окно, за которым обычно ничего, кроме снега, не было видно, но я тем не менее видела звёзды, небо, космос, вечность, всё то, чем был заполнен минувший день в поющих живых стенах музыкальной школы.
Утром я в валенках выходила на крыльцо школы и оказывалась в снежном туннеле. Снега накапливалось обычно выше уровня окон. Сугробы плотной стеной опоясывали школу, подпирали крышу, наглухо закрывали окна, вот почему и нельзя было разглядеть изнутри в окне ничего, кроме снега.
Учителя с помощью лопат прокладывали внутри снежной крепости дорогу к двери.
Конечно, в ту волшебную пору я хотела учиться музыке, разве могло быть иначе. Меня привели на прослушивание. Я как можно громче спела свою любимую песню «Чёрный кот». Все почему-то засмеялись. Мне казалось, я красиво пела. Ведь такую замечательную песню петь некрасиво просто невозможно. Я была уверена, меня зачислили в первый класс «музыкалки» именно потому, что я спела про чёрного кота. «Жил да был чёрный кот за углом, и кота ненавидел весь дом…»
В новой квартире на следующий год мы поставили сверкающее чёрное пианино. Несколько лет мне предстояло разучивать пьесы. Теперь это был труд. Сказка закончилась.
Но вот ощущение счастья, восторга, тайны, всего того, что я каждый день переживала в свои семь лет на протяжении года, в окружении той непередаваемой атмосферы, той таинственной жизни музыкальных звуков, всё это не прошло бесследно. А как бы наложило восхитительный отпечаток на дальнейшую жизнь, оставило в душе какое-то неизъяснимое сияние чистоты и радости.
Новогодние приключения
Мы вышли на прогулку. А ещё в магазин. Покупать мне подарок. Ведь у меня шестьдесят второй день рождения. Да и Новый год ночью. Как тут без подарка.
2021-ый
В городе почти демонстрация – народу! Все оживлённые, настроение приподнятое, праздник.
Тепло. Плюс шестнадцать. Пахнет весной. Солнце. Небо ясное. Крымский Новый год.
На площади Ленина украшенный гирляндами и лампочками новогодний пластмассовый треугольник, чуть ли не выше Дома правительства. Это как бы ёлка. Почти.
В магазине «Ева» мне повезло с подарком. Вместо одного крема для лица дали два за полторы цены, акция.
Напротив «Евы» на скамейке сидит Дед Мороз. С мешком. Посмотрел на нас и что-то крикнул. То ли «шире круг», то ли «шире шаг». Думаю, надо ускорить шаг, чтобы не приставал со своей рекламой. «Пошли, пошли», – тороплю, а сама шаг ускоряю. Оборачиваюсь, вижу – сын остановился. Ковыряется в своём ботинке. А, понятно, что ему Дед Мороз кричал. Шнурок развязался. Я с благодарностью смотрю на Деда Мороза. Спасибо, думаю, за внимание к человеческим проблемам.
В телефоне – пропущенный звонок. Ё-маё! Курьер! Подарок же от дочери мне привезти сегодня должны! Ну, всё, проворонила, доставку перенесут, и я останусь в свой день рождения без дочкиного подарка. Набираю курьера. «Ой, я уже уехал из вашего района, еду в другую сторону, на следующий заказ, – говорит жалобно, извиняется. – Вы не ответили, я звонил вам. А возвращаться – это, понимаете, неудобно, мне ещё в контору надо за зарплатой. Если опоздаю в контору, то без денег останусь». Что поделать, думаю, лучше я – без подарка, чем человек без зарплаты. «Ладно, пусть будет, как будет, – говорю курьеру не без сожаления в душе. – С Новым годом!». Он обрадовался, благодарит. Мне тоже как-то весело стало. За человека порадовалась. Да, без подарка в день рождения – вроде неинтересно, но разве не подарок – сделать приятное другому человеку. Тем более у меня есть на сегодня уже один подарок, от сына. А от дочери тогда четвёртого января. Будет ещё один повод вспомнить про свой день рождения.
Нагулялись по аллеям парка. Идём домой. Праздничное состояние вокруг не унимается. Все Новый год ждут с неубывающим хорошим настроением, с покупками в руках, каждый спешит куда-то. Людей по-прежнему много. А где-то во дворах уже, слышно, постреливают этими, всякими, взрывными устройствами праздничными.
Идём мимо заполненной людьми остановки. Сын оглядывается, один раз, другой. Я тоже оглянулась, вижу, в толпе выделяется парень молодой – чернявый, смуглый, высокий, будто на нас смотрит, громко говорит что-то кому-то. Алексей замедляет шаг, снова оглянулся. Я ему: «Да что ты всё оглядываешься. Он по телефону говорит. Это не к нам». Но всё же останавливается и возвращается к парню. Оказывается, к нам, Алексей не ошибся. Парень протягивает ему наполовину опустошённую двухлитровую бутыль с пивом: «Выпей за моего сына!»
Я со стороны молча смотрю на чужое, отпитое незнакомым человеком, пиво, в моей голове – туча беспокойных мыслей о вирусах и заразе.
«Неужели он притронется к бутылке, неужели согласится пить из горлышка, из которого только что пил неизвестный человек, бр-р».
Алексей смотрит на пиво и говорит: «Это что, пиво?»
«Ну, конечно, пиво, а что же ещё, – возмущается парень. – Да ты выпей. Выпей. За сына!»
Алексей берёт бутылку, делает глоток.
Парень в восторге говорит: «Во-от! Видишь. Здорово!». И с обидой добавляет: «А то, эти, в автобусе, никто не захотел».