Самое Тихое Время Города
Шрифт:
– Здравствуйте, – сказала девушка, глядя в глазок. – Я к вам по делу.
– И по какому же? – занудно вопросил Андрей. Мало ли что? Может, за ней парочка «терминаторов?» Надо же дать им понять, что отсюда пойдут они прямо сразу и лесом.
– Да вы не бойтесь меня, – засмеялась она. – Тут только я и кот.
Андрей устыдился, разозлился и открыл дверь.
Девица была модно одета – вышитая белая безрукавка, черные льняные брючки и светленькие мокасины, на руках змеиные серебряные браслеты, на шее колье с малахитовой подвеской. Через плечо перекинута замшевая сумка с бахромой, а у ног действительно восседает крупный красивый кот.
Первым в квартиру вошел кот. Андрей залюбовался – как художник. Это был на редкость приятный образец. Он был изящен, как и подобает сиамцу (точнее, тому, что в народе называют сиамцем, а на выставках – тайцем), но раза в полтора крупнее стандартного кота этой породы. Шерсть была не белой, а цвета шоколада с молоком. С угольно-черной мордочки на мир взирали пронзительно-синие глаза. Серебряные усы были гордо растопырены в стороны.
Девушка вошла следом. Что-то было в ней… такое. Не то знакомое, не то узнаваемое… Андрей помотал головой и повел ее в комнату. Затем двинулся на кухню ставить чай.
Когда Андрей вернулся, она сидела на корточках у стола, кот, опираясь передними лапами на столешницу, тянулся вверх. И кот, и его хозяйка сосредоточенно разглядывали утреннего пленника. Пленник стыдливо прикрывался крылышком и поджимал хвост.
Андрей поневоле развеселился, но тут посмотрел на руки девушки и ахнул от удивления. На правой руке она носила серебряный браслет в виде многократно свернувшейся змеи с изумрудными глазками, левую обвивал серебряный дракон, изогнувшийся между пятью овальными хризопразами. На шее же у нее был тонкий обруч, на котором висел крупный овальный медальон – бронзовая ящерка на малахитовой пластинке. И дело было в том, что девушка и ее кот внимательно разглядывали дракончика, а звери с ее браслетов и медальона вытянули головы и тоже уставились на пленника – со злорадным любопытством. Браслетная змея высовывала раздвоенный язычок, больше похожий на стальное жало. Браслетный дракон, который в развернутом виде оказался длиной в полторы ладони и без крыльев, почти сполз с хозяйской руки, на которой осталась только основа браслета – волнистый двойной ободок с камешками. Ящерка с медальона поглядывала вниз хитрющими огненными глазками, вцепившись лапками в мягкую ткань хозяйской блузки.
– Попался? – спросила девица у крылатого дракончика под стаканом. Тот совсем скукожился, завился кольцами, закрываясь растопыренными крылышками. Потом она посмотрела на Андрея. – Извините. Это мой зверек. Собственно, я за ним.
Андрей не сразу сообразил, что она вообще к нему обращается, а она уже подмигнула своей металлической живности, и та мигом приняла респектабельный вид. Вот только глазки поблескивали.
– А… – сказал Андрей. – А… это… э-э… они тоже?
– Н-ну, в общем, да.
Девушка встала.
– Давайте знакомиться… – Она вдруг осеклась, сняла свои темные очки, близоруко прищурилась и неуверенно спросила: – Андрей?
И тут Андрей ее узнал. Он помнил ее по студенческой компании, кто-то ее привел, Кажется, Витька. Или Макс – он вечно притаскивал с собой девиц, с которых писал портреты. Или она сама откуда-то прибилась на выставке? В общем, это была, несомненно, Катрин, с ее манерой экзотически одеваться, носить очки-хамелеоны и подбирать бездомных котят.
Он накрыл стол в мастерской, налил чаю, предложил торта.
Металлическая живность Кэт – дракон большой, дракончик маленький, змея и ящерка – пристроилась на тарелке и взялась за торт. Кэт не протестовала.
– Во жрут, – не удержался Андрей. – И куда только лезет?
– А ты-то что праздновал? Торт, понимаешь ли, шоколадки… Или кого-то ждал?
Андрей не ответил. Вику он ждал. Каждый день ждал.
– Это они так, развлекаются, – сказала наконец Кэт. – Пусть едят, ведь в тебя столько не войдет, испортится, – лукаво улыбнулась она.
– Хочешь?
– Нет. Я все курочку там, рыбку…
Первым от взбитых сливок оторвался дракончик-воришка. Он, видимо, решил попить и полез в полупустую чашку Кэт. И, разумеется, сорвался и упал в чай. Кэт со вздохом выудила его оттуда двумя пальцами за хвост, вытерла салфеткой и обернула вокруг пальца. Дракончик мигом прикинулся колечком и замер.
– Так где ты сейчас работаешь-то? – снова спросил Андрей, не сразу осознав, что это уже в четвертый раз.
– Да все там же, пишу диссертацию по образу кошки в индоевропейском фольклоре.
Андрей рассмеялся:
– Следовало ожидать!
– Андрей, – вдруг сказал она, – а ты ведь даже не удивился моим зверькам.
Он попробовал улыбнуться. Знала бы она, от кого он недавно бегал… И кого он ждет каждый день и час… После этого удивляться дракончикам – ха!
– Не удивился, твоя правда.
Она внимательно посмотрела на него. На зеркало, перед которым стояла в декоративной бутылке неувядающая роза. На ониксовый кубок. Обвела взглядом наброски и рисунки на стенах, начатую картину на мольберте – сияние в центре, неясный очерк чаши, несколько смутных лиц и рук, озаренных светом, темные драпировки и едва намеченные одежды.
– Знаешь, я буду говорить прямо…
Андрей улыбнулся – он помнил эту фразу, фразу Катрин-кидающейся-на-баррикады.
– Недавно одна моя подруга купила твою картину. Там… накладывающиеся перекрестки. – Она с досадой щелкнула пальцами. – Забыла название места, вечно я в этих переулках плутаю…
– Я понял.
– Знаешь, оно правда такое. Там они все сходятся, и можно попасть из одного в другой… Я путано говорю, да? – Она посмотрела на него, и Андрей осознал, что глаза у нее не зеленовато-карие, а яркой изумрудной зелени. – Но дело не в этом. Дело в том, что ты то ли видишь, то ли угадываешь места таких переходов. И вообще видишь, а не просто смотришь. Другие твои картины из той серии скупил человек из черного лимузина…
– Я знаю, что это за лимузин, можно не объяснять.
– В общем… Я хочу сказать – будь осторожен, ладно? Я дам тебе один телефон, звони, если что…
Она заозиралась в поисках бумаги и ручки.
– Это случайно не тот телефон, который «где зигзаг?» – спросил Андрей, еле сдерживая улыбку.
– А ты откуда знаешь?
– А я тут гулял недавно по городу с одним мужичком. Невидный такой, с черным псом. Я его Похмелеоном зову.
Кэт рассмеялась:
– Так это ты его обозвал, да? Он теперь так сам себя называет, и вообще прозвище прилипло.