Самоидентификация
Шрифт:
Сижу с ним в его квартире. Недолго болтаю «за жизнь». Объясняю, что мне нужно. Он говорит, что это не проблема и задает вопрос о расчете. Проблема, конечно, снимается мигом.
Передает мне смесь.
Жму руку.
Уезжаю.
Я где-то в области. Остановившись у обочины, перелезаю на заднее сиденье и выдвигаю столик для пассажира.
Первая, вторая, третья, четвертая…
Пока хватит. Схватит за минуту. Дилер обещал, что смесь будет работать, как минимум, пятьдесят минут. При восприимчивости –
Я задерживаю дыхание на несколько секунд. Инстинктивно. Становится горячо. Я с воем, даже с визгом выдыхаю. Мысли роятся где-то во лбу, в затылке. Грызутся в переносицу. Мне не терпится. Я должен двигаться.
Какой-то придорожный магазин. Уже поздно. Продавщица – неопределенной национальности хабалка, - говорит мне, что продажа спиртного до 11 утра закрыта. Но когда я кидаю ей на стол десять рыжих бумажек и говорю, что за это я хочу бутылку «хеннесси», ее глаза чуть не вылазят из орбит. Вид у меня, полагаю, такой, что на проверяющего я не потяну, будь у меня хоть десять «корочек» в кармане.
Все продается. И все продаются.
Это круто!
Сейчас мир полон вспышек света. Из-за этого трудно вести, но я справляюсь. Навстречу несется какая-то гора или скала – черт его знает, - с четырьмя огромными слепящими софитами. Мне смешно, и я придвигаюсь так, чтобы оказаться напротив света. Звук ревущего сигнала пугает меня, и я едва не теряю управление. Но не отпускаю «тапку» газа, а просто дергаюсь вправо. Цепляю обочину. Грохот.
Плевать. Выравниваюсь.
Но мне не круто, на самом деле. Не знаю, почему.
Пятая, шестая, седьмая, восьмая…
Сейчас должно прийти. Вот-вот, вот-вот…
Есть!
Меня схватывает. Кавалькады огней. Скорость света. Я – фотон. Я – высшее существо. Я – истина в последней инстанции.
Я куда-то сворачиваю. Впереди странные силуэты. Дома? Заводы? Концлагерь?
Под Москвой?
Что он туда намешал?
Ударяю в тормоз. «Бэха» визжит, шокировано урчит двигателем, разносит горы пыли и грязи вокруг. Стоим.
Сердце пытается пробить ребра. Я взвизгиваю, ударяю ладонями по рулю. Выбегаю наружу. Смотрю вокруг. Кричу. Просто открываю рот и даю огню вырваться из него. Огню, что горит внутри.
Сажусь рядом с машиной. Надо отдышаться.
Черта с два!
Я позвоню ей.
Я позвоню своей невесте, мать ее. Пусть она знает!
Мобильник выключен. Хрен с ним.
Девятая… господи, как тяжко… десятая…
Каждая косточка тела стала независимой. Меня несет куда-то еще. Открываю все стекла. Хочу разбить лобовое. Но машину подарил папа. Когда-то давно. Ее нельзя ломать. Символически. Несусь дальше. Немного охлаждают встречные потоки. Включаю музыку на полную. Что-то из тяжелого рока. Из металла. Ню-металл.
Я все знаю и все могу. Но почему я не могу даже дозвониться?
Смска.
Бью по тормозам. Не смотрю на дорогу. Читаю.
Юля.
«Извини, что я тебя опять беспокою. Ну, как ты? Сильно занят? О тебя доходили смски?»
Боже, девочка, ну я не могу! Понимаешь? Понимаешь ты? Я просто не-мо-гу! Никак! Нет! Почему? Не знаю! Просто не могу!
Забываю об смске. Отправляю тарабарщину на все контакты Кати – «вконтакте», «фейсбук», «твиттер», еще куда-то… Хоть что-то она должна прочесть! Хоть что-то!
Не смотрю на дорогу. Что-то твердое ударилось справа о кузов и отлетело. Плевать. Ноет рука, раздражает все. Свет окон. Свет фар. Гудение приборов. Все превращается в туман, и давление вокруг возрастает. Почему я так обостренно все чувствую? Странный вопрос. Пора замедлиться. Открываю «хеннесси» и пью, проливая на себя. Сладкий вкус. Нежный. Сука, ненавистный!
Глубокая ночь. Въезжаю в какой-то поселок. Одноэтажные дома. Скудное освещение.
Смотрю на часы.
2:09
Дощатые домики. Длинные. Тишина. Где-то неподалеку – какие-то железнодорожные пути, строительный кран, звук тяжелых механизмов. Где я – не столь важно. Сворачиваю влево, чтобы не приблизиться к домам, в которых, наверняка, есть люди. Мне не нужен никто. Наверное. Мобильник молчит. Так безумно долго!
«Бэха» пытается взлезть на кочки, перебраться через грязь, отплевывается месивом из глины и камней. Едва не цепляется за огромный спиленный ствол дерева, лежащий на открытой местности. Ревет, рычит и фыркает. В конечном итоге, я отчаиваюсь. Отпускаю педали, открываю дверь и выхожу. В одной руке – мобильник. В другой – пузырь «хеннесси». Шокировано смотрю вперед. Огромная гора. Гора камней. Точнее – щебня. А за ней – еще одна. Только та уже из чего-то помельче. Дробленый щебень?
Иду к горе. Я всегда любил горы. Особенно – Альпы. Австрийские. В позапрошлом году ездил. Там круто.
Из машины вслед мне орет Джаред Лето.
«Do you really want… me?»
Его вопящий голос растворяется где-то в небе, и я смотрю туда, в высоту. Но там пусто и темно. Практически беззвездно. Но я все равно нахожу одну звезду. Довольно яркую. А вдали от нее еще одну – тусклую, но живую. Все эти звезды могут быть уже мертвы…
Смерть. Я не могу в нее верить. Алессио был лучшим из нас…
…и все равно – у каждой звезды есть другая. А у меня? Я кому-нибудь, хоть кому-то нужен?
…он был единственным, кому можно было наверняка доверять. Основательным, в меру серьезным. Четко чувствующим грани. Ни к кому из нашей тусовки – даже мне, – не могло быть столько доверия, сколько к нему.
Смотрю на мобильник. Нигде нет ни ответа, ни просто появлений в онлайне. Зачем трубка если с нее нельзя дозвониться? Если с нее нельзя получить ответ?
Размахиваюсь и швыряю айфон об обрубок бетонной плиты, торчащий из земли. Айфон разлетается. Вдребезги. А говорили – противоударный. Говорили – укрепляющее платиновое покрытие. Дешевка с дорогим названием. Кусок дерьма с брендовым значком.