Самолет не вернулся

Гончаренко Евгений Иванович

Гетц проглотил горький комок, подступивший к горлу, подписал акт. Это уже грозило его личной карьере.

— Господин генерал, — тихо произнес обескураженный Гетц, — а не кажется ли вам, что все происшедшее всего-навсего несчастный случай?..

— Что? — крикнул злобно Китцингер, догадавшись, о чем хочет сказать Гетц. — Запомните раз навсегда, гауптштурмфюрер, мне никогда и ничего не кажется, а если вам мерещится, бывают галлюцинации, обратитесь к психиатру. Можете быть свободны, гауптштурмфюрер.

Когда дверь

за Гетцем закрылась, Китцингер тяжело вздохнул и глубже уселся в кресло. Его клонило ко сну. В голове был сплошной хаос: партизаны, диверсанты, несчастный случай, — не все ли равно? В конечном счете, никто не сумел предупредить это весьма неприятное происшествие.

В дверь тихо, но настойчиво постучали. Китцингер недовольно поморщился. Будто бы он никого не вызывал к себе. Нужно поставить у входа дежурного офицера.

— Войдите, — разрешил генерал и недоуменно посмотрел на робко вошедшего в комнату обер-лейтенанта. — Что вам угодно? — сурово спросил Китцингер, проклиная в душе непрошеного посетителя.

— Я обер-лейтенант Босс,—словно извиняясь, сказал вошедший...

— Ну и что ж? — оборвал его Китцингер. — Докладывайте, но как можно короче...

Босс оглянулся, словно его кто-то мог подслушать, и осторожно подошел к столу.

— Господин генерал, имею честь доложить, что капитан Шверинг застрелил профессора Корфа.

— Что?! — вскочил генерал. — Вы с ума спятили, оберрр!.. Ведь вы должны знать, что Шверинг обязан Корфу собственной жизнью. Вы отвечаете за свои слова или болтаете о том, что вам приснилось?

Босс растерялся. Он опустил голову и негромко, но решительно произнес:

— Я вам доложил то, что видел собственными глазами.

Китцингер вскочил с кресла и, разглядывая Босса в упор, спросил:

— Кто, кроме вас, видел это?

— Не знаю, господин генерал, но я точно видел: Шверинг стрелял по профессору.

— Еще один вопрос, обер-лейтенант. Вы не отведали вчера шнапса?

Босс, не моргнув глазом, отрицательно покачал головой.

Китцингер снял телефонную трубку и срочно вызвал к себе Гетца. Потом приказал Боссу:

— Останьтесь пока здесь.

...Тщательное исследование трупа профессора Корфа, проведенное Гетцем и врачами, показало, что профессор был застрелен из парабеллума. Проверенный Гетцем пистолет Шверинга (он сделал эту проверку украдкой, когда Гундарев с Мюллером спали под кустом после сытного обеда) не дал должного результата: в обойме оказались все патроны и из пистолета не стреляли очень давно.

Выслушав доклад Гетца, Китцингер обратился к Боссу.

— Ваши подозрения, обер-лейтенант, необоснованны. К тому же этого никто не видел, кроме вас. Но то, что вы доложили, быть может, заслуживает некоторого внимания. Идите!

Босс ушел озадаченный.

— Этому обер-лейтенанту, очевидно, померещилось с перепугу черт знает что, — сказал генерал Гетцу.— К тому же он нагло соврал мне, что был вчера трезвым. Ну зачем было Шверингу убивать профессора? Ведь если бы не Корф, то Шверинг давно был бы в могиле. А из опроса офицеров вообще не поймешь, кто в кого и зачем стрелял. Этого Босса я возьму на особый учет. Уж где-где, а здесь явно личные счеты... Ну, вы идите, Гетц, я немного отдохну...

* *

*

Гундарев и Мюллер получили назначение в часть полковника фон Штальбе-Гейнц. Ехали они на бронетранспортере. Китцингер отдал распоряжение, чтобы всякий транспорт передвигался только с охраной. Сидящие на транспортере солдаты с автоматами на изготовку внимательно следили за местностью. Слухи о налете партизан на машину генерала и на госпиталь быстро разнеслись по всей округе.

Покачиваясь в такт быстро мчащемуся транспортеру, Алексей вспоминал о своем первом боевом крещении в тылу врага. Случай произошел непредвиденный и заставил Алексея задуматься: такие неожиданные срывы могут стоить жизни...

Мюллер толкнул Алексея локтем в бок. Бронетранспортер в это время обогнал грузовую машину. В кузове под охраной сидели русские девушки с повязками на глазах. С ними двое гитлеровцев. Один из ехавших на транспортере солдат сказал, засмеявшись:

— Русские барышни! Уборщицы штаба. Хорошие девчата!

Мюллер подмигнул Алексею. Тот зевнул, с безразличным видом оглянулся на отставшую автомашину.

За поворотом оказалась большая поляна. На ней размещался искусно замаскированный аэродром. Поодаль, в лесу, виднелись землянки. Весь участок был обнесен проволочным заграждением в три ряда. На вышках, прикрытых сверху хвоей, расположились посты со станковыми пулеметами.

— Приехали! — весело крикнул водитель, когда транспортер затормозил недалеко от продолговатой землянки с чуть видневшимися над землей окнами.

Мюллер спрыгнул на землю и, поставив чемоданы, помог сойти Алексею. От землянки, навстречу им, шел офицер с повязкой дежурного на рукаве. Проверив документы, он проводил офицеров к командиру части полковнику фон Штальбе. После короткого знакомства с Мюллером Штальбе сказал ему, что назначение он получит позже.

Когда Мюллер вышел, полковник обратился к Алексею:

— Вы знакомы с генералом Китцингером?

Алексей ответил, что знает Китцингера лишь по службе. «По службе? — подумал Штальбе. — Если бы дело было так, генерал не звонил бы и не предупреждал, что для этого офицера надо создать особые условия... Видно, скромничает малый или...»

Поднявшись из-за стола, Штальбе подошел к Алексею.

— У меня привычка достойно встречать хороших асов, делающих честь моему полку. Хайль!

— Хайль!

Штальбе опустился в мягкое кресло. «Ясно, — соображал он, — Китцингер прислал ко мне своего соглядатая...