Самоубеждение

Downing Street

empty-line/>

Интервью продолжалось в таком же духе, в виде словесного поединка, обмена выпадами и парированиями, обманными маневрами и скрытыми уколами. Мартин старался повернуть разговор в сторону своих планов на будущее округа. Задача была не из легких, так как каких-либо четких планов у него просто не было.

Кальпурния по-видимому была весьма заинтригована загадкой, как Мартин вообще умудрился завоевать это кресло. Ему пришли на помощь старые связи Хиггинса? Или он имел доступ к неким рычагам влияния, о которых никто не

знал? И, что еще интереснее, как самый молодой депутат в истории, не имевший ни малейшего опыта такой работы, умудрялся столь эффективно отстаивать свою предвыборную программу.

Мартин был готов к такого рода вопросам. Он категорически опроверг свою причастность к темным делишкам Хиггинса. В общем, это было недалеко от истины. Старик Клемент вел все "неофициальные" переговоры за закрытыми дверями или выезжая на охоту-рыбалку, и никого из персонала, разумеется, не посвящал в эту сторону своей деятельности. Мартин также решительно заявил, что понятия не имеет о крупных денежных суммах, которые таинственным образом исчезали их разных бюджетных фондов за прошлые сроки Хиггинса.

Свои впечатляющие успехи Мартин списал на упорство, немного везения и первоначальную благосклонность публики к новому лицу на политической сцене. Это, конечно, были лишь наспех сочиненные отговорки. На самом деле, он был по-прежнему столь же ошеломлен своим стремительным взлетом, как и молодая журналистка, с которой он беседовал. Эти вопросы заставляли его немного нервничать и он время от времени ощупывал свой талисман в кармане пиджака.

В конце концов, диалог свернул на тему Парка Макграт.

– Что побудило вас занять такую жесткую позицию по этому вопросу, столь отличную от мнения вашего предшественника?
– задала вопрос Кальпурния.

Мартин очень отчетливо помнил тот день, когда он принял это решение. Впрочем, день этот врезался в его память и по еще одной причине. Он про себя называл его "Днем Шикарной Тёлки"

Это был день, когда он должен был участвовать в публичных дебатах при поддержке местной радиостанции. СМИ обожали такого рода выступления - они всегда привлекали интерес аудитории и помогали зашибать бешеные бабки на рекламе. В зале, где должно было проходить событие, собралось, однако, совсем немного посетителей - половина рядов были пустыми.

Дебаты начались весьма скверно. Мартин пытался одновременно и отдать символическую дань уважения покойному Хиггинсу, и по возможности дистанцироваться от него. Они с Присциллой составили краткий конспект его выступления, постаравшись максимально огибать углы и избегать острых вопросов, дабы не сесть в лужу. По крайней мере, это позволило бы им проиграть выборы с достоинством и без скандала. Однако, ближе к концу выступления, один из радиоведущих задал вопрос о парке Макграт.

Мартин окинул взглядом ряды пустых

сидений и сидящих тут и там немногочисленных скучающих граждан. Сверился с конспектом. Заготовленный ответ представлял собой тщательно составленный набор уклончивых туманных обещаний и пустых вежливых фраз. Но в душе Мартину был очень дорог этот парк и связанные с ним воспоминания. Он сам там когда-то играл ребенком.

Воцарилась продолжительная пауза. Мартин внезапно осознал, что зал затих и все ждут его слова. Надежды на победу не было. А значит - и терять нечего, не так ли? Он отложил конспект в сторону.

– Ну что ж, давайте поговорим о парке...

И он начал говорить о парке. Рассказал об имеющемся у него плане (реально придуманном на ходу) по введению постоянного запрета на строительство в парке и прилегающих районах. Впервые за все время своей работы, он говорил абсолютно честно, ничего не тая, только то, что действительно думал. Конспект с заготовленными репликами был окончательно позабыт. Краем глаза он замечал, как Присцилла делала страшные глаза и отчаянно показывала ему что-то жестами, но впервые за все время ему было плевать.

Оппонент Мартина сразу же поспешил раскритиковать его план. Последовал тяжелый и продолжительный спор с привлечением всех возможных аргументов. Мартин не мог похвастаться, что победил. Но как минимум свел спор вничью. И, что самое главное, он заинтересовал публику.

Однако, дебаты занимали лишь второе место в воспоминаниях Мартина о том дне. Другое необычайное происшествие было еще более запоминающимся. В первом ряду зрительного зала им была обнаружена самая потрясающе-головокружительно-шикарная женщина, что он когда-либо видел в своей жизни.

Блондинка. Зеленоглазая. С невероятным телом. На ней было лишь обтягивающее супер-короткое платье без рукавов и белоснежные босоножки на платформах. Она словно сошла с обложки какого-то мужского журнала. Каждый раз, когда она закидывала ногу на ногу, Мартин терял нить мысли и запинался. Она наблюдала за дебатами с выражением легкого любопытства на безупречном лице и держала за руку седого мужчину в дорогом костюме, который с виду был старше ее раза эдак в три...

– ... Мартин. Мартин?
– раздался голос Кальпурнии.

– А? Что? Ой, извини, Калли, я тут эмм... немножко задумался. Рад, что ты спросила насчет парка. В своей кампании я заявил, и сейчас готов подтвердить, что парки в городской черте - есть неотъемлемая и необходимая часть городского ландшафта. Они не дают городу превратиться в безжизненный лабиринт из стекла и бетона. И мы все должны помнить очень важную вещь: парки должны принадлежать всем жителям, а не только кучке избранных, которым...

Его прервал вежливый стук в дверь. Он бросил взгляд на часы.