Самоубийство исключается. Смерть в аренду (сборник)
Шрифт:
«Исчезло ли здесь еще что-нибудь?» – подумалось Маллету. Казалось маловероятным, что в комнате, настолько забитой всякой всячиной, могло помещаться что-то еще, но даже беглый осмотр убеждал – дело обстояло именно так. Безразличная горничная, по-видимому, уже несколько дней пренебрегала своими обязанностями, поэтому разнообразные безделушки и безымянные objets d’art [17] , загромождавшие каминную полку и столики, были покрыты тонким слоем пыли. Тут и там небольшие кружки сравнительно чистой поверхности служил свидетельством, что недавно их ряды поредели. Маллет без труда насчитал
17
Произведения искусства (фр.).
– Прошу извинить, что заставила вас ждать так долго, – послышался голос позади инспектора. Он оглянулся и увидел миссис Илз, идущую к нему с вытянутой рукой и дрожащей улыбкой на губах. – Вы, конечно, по поводу бедняги Помпи? – начала она.
– Помпи? – на мгновение пришел в замешательство инспектор.
– О, как глупо с моей стороны, я имею в виду мистера Баллантайна. Помпи – это ласкательное имя, которое я придумала для него. Глупости, конечно, все эти ласкательные имена, не так ли, мистер… э-э-э…
– Маллет.
– Маллет, большое спасибо. Но у Баллантайна иногда бывал такой помпезный вид, что это имя, казалось, ему подходило. А сейчас… – Она прижала платок к губам. – Господи, у меня язык не поворачивается говорить об этом.
– Все-таки, мадам, боюсь, я должен просить вас об этом поговорить, – сказал Маллет. – Я веду расследование смерти мистера Баллантайна и нахожусь здесь для того, чтобы узнать, сможете ли вы пролить на это какой-то свет.
– Да, конечно. Мне нужно собраться с духом. Хотя я не знаю, какой свет я, бедняжка, могу пролить. Спрашивайте меня все что хотите. Давайте сядем тут и устроимся поудобнее.
Она опустилась на диван и похлопала рукой возле себя, приглашая его занять соседнее место. Маллет ничего не имел против этого. Он был не из тех мужчин, на чье суждение может повлиять близость привлекательной женщины, даже если ее чары усилены экзотическим ароматом духов и нарочито нескромной демонстрацией шелкового чулка. Миссис Илз расположилась так, что на нее падал свет от затененной лампы у дивана. Сидя в полутьме, Маллет с интересом ее рассматривал.
Как и гостиная, миссис Илз, вероятно, выглядела лучше всего при искусственном освещении. Дневной свет, наверное, был бы слишком недобр к морщинам беспокойства и нервозности в уголках глаз и губ, открывая, что ее тонкая шея уже стала немного дряблой. Но в том ракурсе, в котором на нее смотрел Маллет, она выглядела неоспоримо красивой женщиной. Она была в черном, и с этим фоном восхитительно контрастировала белизна ее кожи. Достаточно аккуратный макияж объяснял, по какой причине инспектору пришлось ее долго ждать. Он строил предположения о ее возрасте, но вскоре бросил эти попытки и поймал себя на том, что следит за пленительной игрой выразительных карих глаз и тонких белых рук – казалось, ни те, ни другие не способны ни на мгновение оставаться в покое.
– Закурите? – спросила миссис Илз, открывая пачку сигарет с золотыми мундштуками. – А вы, наверное, предпочитаете свои, как все мужчины, не правда ли? Если не возражаете, я закурю. Так, значит, мистер Маллет, вы хотите услышать все о бедном Помпи, как я полагаю. Для меня это было самым ужасным потрясением, и скажу вам здесь и сейчас, что не имею ни малейшего представления, как это могло произойти. Очень… очень, знаете ли, тяжело, что это случилось именно теперь, – добавила она, и впервые в наигранной непринужденности ее голоса появилась нотка искренности.
– Как мне представляется, смерть мистера Баллантайна существенно повлияла на ваше финансовое положение, – сказал Маллет.
Она кивнула и пояснила:
– Плата за аренду квартиры внесена до конца года, ну а потом возникнут немалые трудности, вот и все. Помпи всегда говорил, что в своем завещании оставит мне что-то приличное, но, по-моему, теперь вряд ли кому-то что-либо достанется, не так ли? Впрочем… Боюсь, это вам мало что дает, мистер Маллет?
– В делах такого рода, – веско ответил инспектор, – всегда важно знать, кто выгадывает от убийства. То, что вы говорите, представляется важным с точки зрения, скажем так, исключения.
– То есть вы хотите сказать, что я… Да, кажется, я могла бы догадаться, что, когда убивают мужчину, его любовница, естественно, попадает под подозрение. – Она произнесла это неприятное слово вызывающим тоном. – Но в данном случае если какая-то женщина в результате, оказалась в проигрыше, так это я.
Наступила пауза. Наконец Маллет проговорил:
– Не могли бы вы рассказать все, что касается вас и мистера Баллантайна?
Она пожала плечами.
– А рассказывать-то, по сути дела, почти нечего. Мы поддерживали знакомство время от времени – мой муж был тогда связан с ипподромом, и мы часто встречались на скачках. В конце концов, примерно два года назад Баллантайн снял эту квартиру – и вот, пожалуйста.
– И с тех пор он жил здесь с вами?
– Да. Хотя было бы слишком категорично так ставить вопрос. Он мог находиться тут постоянно целыми неделями, а потом необъяснимым образом на какое-то время исчезал. Затем вдруг звонил и приглашал где-нибудь поужинать, опять возвращался сюда и оставался на одну ночь или на длительный период. Во многих отношениях он был человеком непредсказуемым. Я не знаю, где он бывал в промежутках. Вообще-то это была его штаб-квартира и, конечно, всегда готовая для него, когда бы он ни пожелал здесь появиться.
Эта фраза пробудила отголосок в памяти Маллета. Где он слышал нечто подобное раньше? Конечно, миссис Баллантайн произнесла почти те же самые слова в своих показаниях на коронерском дознании. Двери в домах на Маунт-стрит и Белгрейв-сквер были открыты для Баллантайна, но он предпочел умереть на Дейлсфорд-Гарденс. Эти размышления подсказали инспектору следующий вопрос.
– В разговоре с вами он упоминал улицу Дейлсфорд-Гарденс или Колина Джеймса?
– Никогда. Я уверена в этом. Вообще-то он особенно не касался посторонних тем.
– Вы не пытались узнать, где он бывал, как вы выразились, в промежутках?
– Нет. Но, конечно, иногда догадывалась. Помпи всегда был немного полигамным. Я не претендовала на то, чтобы он был всецело моим. Не знаю, может быть, в это трудно поверить, мистер Маллет, но я не хочу его осуждать. Просто он создан таким. Знаете ли, во многих отношениях он был просто прелесть. Люди не понимали его, жена была холодна, а он готов был в лепешку разбиться для любого, умевшего найти к нему подход. – Она вздохнула и, сверкнув глазами на инспектора, решительно сказала: – Я уверена, здесь замешана какая-то женщина! Зачем еще ему понадобилось идти в такое ужасное место?