Самоубийство Владимира Высоцкого. «Он умер от себя»
Шрифт:
– Ну что, птичка моя… Видишь, ничего страшного не случилось».
Короче, хотели как лучше, а получилось как всегда.
Журналист Валерий Перевозчиков утверждает на основе бесед с друзьями и знакомыми Высоцкого, что в последние полтора года жизни тот использовал пpактически всю «гамму» наркотических препаратов: от промедола до героина. Доставать наркотики, естественно, дело трудное и чреватое серьезными последствиями… Но в то время в СССР наркомания считалась принадлежностью только западного образа жизни… У нас ее как бы не существовало, особо строгого контроля за распространением препаратов
Положение усугублялось тем, что в последний год жизни Высоцкому уже не хватало прежних доз, и он их неконтролируемо наращивал. Это обстоятельство, между прочим, делает весьма вероятной версию о том, что на самом деле Высоцкий умер из-за передозировки наркотиков, о чем друзья, бывшие вместе с ним в последние часы жизни, естественно, должны были молчать.
Вот свидетельство Федотова, доказывающее, что в последние месяцы жизни Высоцкий бесконтрольно наращивал дозы наркотиков: «Были моменты, когда Володя уже не мог контролировать себя. Сколько бы мы ни достали – правдами и неправдами, – он мог сразу сделать себе… Мог всадить колоссальную дозу».
Федотову вторит Шехтман: «В последнее время Володя реально себя не ощущал. Он мне говорил:
– Вот у такого-то есть брат… Много лет он делает одну-две ампулы в день – и ничего.
– Володя, а сколько ты сегодня хватанул? Штук десять уже засадил?!
– Да это же вода! Они туда воду наливают!
Вот тут он себя уже не мог воспринимать реально…»
Ту же картину рисует и Янклович, рассказывающий также о незатейливых хитростях Высоцкого, с помощью которых он старался получить лишнюю дозу: «Из ванной зовет меня:
– Валера, смотри, они же не доливают!
Или в другой раз слышу: «дзинь!»
– Валера, я ампулу разбил.
А сам уже успел уколоть и уронил на пол пустую.
Однажды мы смогли достать большое количество, рассчитывая, что этого хватит на месяц… А Володя сделал все это за неделю…»
Как нам представляется, не только в терапевтических, так сказать, целях, в попытке заклясть терзавшего его душу «зеленого змия» обратился артист к наркотикам. Тут было еще стремление попробовать запретный плод, пройти у бездны на краю, изведать новых творческих ощущений. Здесь Высоцкий тоже был совсем не одинок в мире. Слишком многие звезды кино, шансонье и рок-музыканты Запада погибли от наркотиков, которые там были гораздо доступнее, чем в СССР. И уж они пробовали наркотики в подавляющем большинстве случаев не для того, чтобы избавиться от алкоголизма, а с целью найти новый стимулятор для творчества.
Помогли ли наркотики хоть чем-нибудь Высоцкому в его творчестве? Что касается поэзии, то вряд ли. Песни и стихи он лучше писать в последние три года жизни не стал. А вот самые лучшие роли он сыграл именно после того, как пристрастился к наркотиком. Вот что вспоминал Александр Стернин, фотограф Театра на Таганке: «В гримерной хрустели осколки от ампул… Володя говорил, что уколы от сердца. Правда, я замечал, что перед выходом на сцену он какой-то возбужденный, «на взводе»… А после спектакля – как выжатый».
31 декабря 1979 года приехавшая в Москву Марина Влади направилась на их дачу, которую они выстроили на участке драматурга Эдуарда Володарского в поселке Красная Пахра. Высоцкий же поехал за телевизором для Оксаны и привез его в ее квартиру на Яблочкова. Как отмечал Янклович, «в последние годы Володя очень серьезно относился к этой девушке. Хотя меня она тогда немного раздражала… Но я видел Володино отношение: он принимал участие в ее жизни, вникал в ее студенческие дела… Конечно, она сыграла в жизни Высоцкого определенную роль…»
Янклович признает, что поездка к Оксане сильно задержала друзей в Москве: «Марина ждет на даче, а у нас еще ничего нет. Мы заезжаем в магазин, покупаем огромный кусок мяса. Володя едет на дачу. А нас с Севой просит захватить знакомых девушек. Мол, собирали компанию, мотались по всей Москве…»
Оксане так запомнился этот день: «31 декабря вечером Володя заехал ко мне. Он как раз ехал на дачу. К Новому году Володя подарил мне телевизор: этот телевизор уже привезли, поставили, и он у меня работал. Приехал Володя, и я кормила его пельменями. Вид у него был какой-то несчастный, пуговица на рубашке оторвана…
– Ну, давай я тебе хоть пуговицу пришью…
И вот сижу я, с грустью пришиваю эту пуговицу – Володя ест пельмени, смотрит телевизор. И вдруг спрашивает:
– Да, кстати, а телевизор ты куда поставила?
– Володя, да ты же его смотришь!
Потом он говорит:
– Может быть, поедешь со мной?
– Нет уж, Володя, у тебя – своя компания, у меня – своя…
Вот в таком безрадостном настроении он поехал встречать Новый год».
Наконец, все собрались на даче. Янклович свидетельствует: «Приезжаем на дачу, мясо уже готово. У Володарского – Трифонов, Аксенов… Настроение праздничное. Все идет нормально, Володя немного размяк…»
1 января 1980 года Высоцкий повез в Москву Янкловича и Всеволода Абдулова, хотя Янклович всячески пытался отговорить его от поездки. Видно, не надеялся, что человек, находящийся под действием наркотиков, сможет хорошо вести машину по скользкой дороге. По воспоминаниям Абдулова, Высоцкий настаивал, что ему надо в Москву, и его друг догадывался почему: «Мы выехали, темное шоссе, Володя ехал очень плохо. Я начал скандалить в машине. Володя немного сбавил скорость. (Он очень по-разному водил машину, это зависело от его состояния.) А потом мы въехали в Москву…»
Янклович дает немного другую версию событий: «Володя подходит ко мне и говорит:
– Скажи Марине, что тебе срочно надо в Москву.
И я понимаю, что ему самому нужно в Москву – кончилось «лекарство»… Подхожу к Марине:
– Ты знаешь, мне надо в театр на утренний спектакль…
А Володе говорю:
– Ты подбросишь меня до трассы?
– Да, конечно.
Марина:
– Но только до трассы?
– Да, только до трассы.
Мы садимся в машину (Сева и девушки поехали тоже), и Володя гонит на скорости двести километров в час, не обращая внимания ни на светофоры, ни на перекрестки…