Самоучитель для бога

Кривошеин Алексей

Мишка протянул ему сверток, Егор машинально взял. Мишка, ни слова не говоря, повернулся и начал спускаться по лестнице. Ступеньки уныло поскрипывали под его ногами.

— Эй! Ты чего?.. — окликнул его Егор, но Мишка даже не повернулся. Егор задумчиво поглядел ему вслед, перевел взгляд на сверток. — Ну и черт с тобой! — буркнул он и закрыл дверь.

Он вернулся в комнату, сверток лег на стол. Егор подтащил ногой табуретку, сел. Сердце сильнее забухало в груди, по телу пронеслась дрожь. Где-то он уже это видел!

Он вытянул перед

собой руку, пальцы дрожали. Какое-то время сидел, пытаясь унять дрожь. Вспомнилась книга Рост. Словно наяву перед глазами поплыл серебристый туман. Егор моргнул — и наваждение пропало.

Глубоко вздохнув, он взял сверток в руки. Обычный газетный сверток. Егор резко выдохнул и, затаив дыхание, поспешно распотрошил бумагу. В руках оказалась книга. Сердце екнуло и замерло…

Темная кожа, золотистые буквы… Неужели…

Нет! Это не Рост! Перед Егором лежала Библия. Суперкнига человечества! Мудрость поколений… Егор вздохнул облегченно и слегка разочарованно. Чего он ожидал? Еще одну книжку Рост? Или предварительный этап, который пропустил? Вот уж чего ему недостает, так это его…

Егор открыл книгу, вместо закладки в нее был вложен измятый тетрадный лист. Сердце Егора зачастило. Это письмо. Он схватил его, глаза побежали по строчкам:

«Прощай! Я навсегда осквернена и никогда не буду достойна тебя… Я всегда тебя любила, но не смогла себя сберечь для тебя… поэтому я ухожу! Я хотела сама вручить этот подарок… но, видно, не судьба… Но все же пусть эта книга будет хотя бы иногда напоминать тебе обо мне. Не забывай меня… Хоть я и оказалась недостойна тебя! Прощай! И прости!..»

Письмо было в пятнах, почерк детский. Егор живо увидел, как Мила дрожащей рукой выводит эти строки. Последние строки в жизни… Слезы текут по лицу и капают на бумагу, чернила расплываются. А она пишет… оставляет слепок души на бездушной бумаге… Говорит последнее «прости» этому миру… Последнее «прости» ему, Егору.

Что же случилось? Егор ясно осознал, что случилось непоправимое.

Почему? Почему достойные люди в этом мире всегда бывают обижены? Почему? Скажи мне, Бог! Скажи!

Егор удивленно глянул на книгу, которую держал в руках. Опять показалось, что это Рост. Библия! Учение, данное Богом неразумным людям!

— Ответь! — вскричал он, подняв глаза к небу. — Дай мне ответ, почему умерла Мила? Почему?!

Но книга молчала! В ней не было тумана! Она не умела говорить… А чтобы найти ответы, их нужно искать… Егор откинул книгу. Некогда ему искать ответы! Нужно срочно бежать к Миле! Нужно ее спасти.

Выбежал из дома. Включил все свои сверхъестественные способности и бежал со страшной скоростью. Мелькали дома, люди, машины. Ноги несли его к Миле, а сам был уже там, у нее. Сам уже беседовал с ней, пытался что-то доказать, объяснить. Она глядела на него грустными глазами и молчала.

Егор летел по улицам города словно стрела. Потом был подъезд, встревоженные бабки на лавочке. Обострившийся слух поймал разговор:

— Дочка-то у Маруськи повесилась… Такая молодая была!..

— Ой Господи, что деется!.. С чего бы такой молодой-то?..

— Говорят, наркотики принимала…

— Да ты че! Такая девочка не могла!

— Верно, тебе говорю!..

— А где тело-то держат?..

— Так в морг отвезли… тут же недалече…

Снова замелькали улицы. Серое кирпичное здание, обитая жестью дверь, удар, грохот двери о бетонный пол. Зрение мгновенно перестраивается на темноту. Мелькают стены, из мрака выплывает светлое привидение.

— Сюда нельзя! Прием посетителей с утра!.. — кричит привидение и дышит перегаром. Удар, хруст, под ногами странно пружинит, словно у привидения могут быть кости и мясо.

Пришел в себя уже внутри. Отчетливо пахло смертью. Егор огляделся. Он стоял в темном, холодном помещении. С десяток лежанок вдоль стены. Почти на всех лежит нечто, покрытое грязными простынями.

Егор вздрогнул. Люди! Под простынями лежат люди! Он подошел к ближайшей лежанке и сдернул простыню.

Остекленевшие глаза, оскаленное лицо, разрез через всю грудь. Егор поспешно вернул простыню на место.

Нет, это не люди! Это то, что остается от человека, когда отлетает душа. Она уносится на небо, а на земле остается всего лишь телесная оболочка. Мы носимся с нею всю жизнь, холим, лелеем. Бережем от напастей и невзгод, чтобы в один прекрасный момент выпорхнуть из нее, позабыв о глупых стараниях, и вознестись в иной мир. Мир, где все не так! Там будут новые вершины, новые победы и поражения! Туда мы берем с собой весь наш опыт. Вот только тело мы оставляем здесь. Земному не место на небесах, как это ни печально.

Егор прошелся вдоль лежанок, сквозь сладковатый запах смерти уловил нечто знакомое. Ноги поднесли его к крайней. Рука легла на край простыни, резко отдернула. Егор застонал сквозь зубы, из глаз брызнули слезы. Сердце сжималось от душевной боли.

Отливающая синевой кожа, заострившиеся черты лица, закрытые глаза. Опухшая, почерневшая шея. Ничего от той милой девочки, так любившей глядеть в его глаза. Ничего от той девочки, спасшей ему жизнь… Не в силах выдержать такого зрелища, Егор закрыл мертвое лицо.

Он возвел очи к потолку, губы зашептали, словно молитву:

— Рост! Это ты виноват! Дай мне сил, чтобы вернуть ее! Ведь ты все можешь! Ты можешь вернуть ее! Дай мне сил, Рост!

Егор почувствовал, как неведомая энергия бурлит в нем, клокочет, переливается. Прямо перед глазами вспыхнул Знак. Вспыхнул и повис над Милой.

— Рост! Помоги! Верни Милу! Я все для тебя сделаю! Все! Душу отдам! Жизнь! Только верни!

Знак сиял над телом Милы, озаряя ее зелеными лучами. Егор осторожно положил руки Миле на грудь, ощутил, как через него в нее вливаются силы. Знак замерцал еще ярче. Егор зажмурился, не выдержав его слепящего света.