Самоучка - покоритель Москвы
Шрифт:
Так что мы просто побеседовали. Я ни разу не произнес слово "мутант". Сказал - это наследственное. Вроде то же самое, но людей почему-то не пугает. Мамаша оказалась вполне вменяемой. Из нее удалось выбить признание, что да, она приглушала в быту свои способности. Интуитивно чувствовала, что слишком много - к добру не приведет. А по жизни, естественно, пользовалась вовсю, и не жалеет. Вот только дочке свою разумность передать не в состоянии. Мелкая ее попросту забивает.
Я все же сумел им помочь. Характерная ошибка всех "чарми" - любую проблему решать при помощи своих способностей. И когда не пролазит, "чарми" сразу теряются. Хотя достаточно было просто объяснить. Девочке двенадцать лет,
А еще я отсоветовал ее мамаше нанять девочке воспитательницу, невосприимчивую к ее очарованию. Еще не хватало вводить в хорошую семью "баксу".
Успокоенные дамы ушли. Я немножко поспал прямо в кресле, восстанавливая силы. Вроде ничего не делал, но вымотался, будто вагон разгружал в одиночку. Кстати, бывало и такое в моей жизни.
Потом вернулась девочка-"зомби", и мы славно пообщались. Начали с того, что она пообещала забить мать молотком и сесть пожизненно в концлагерь, закончили же... ну, это врачебная тайна. Точно не интим, девочки-зомби, даже бывшие, равнодушны к телесным ласкам, а я еще не настолько озверел, чтоб пользоваться бесчувственным поленом.
2.
Москва бьет с мыска, и больно бьет. Прошла неделя, а у меня ни одного клиента. Как я уже упоминал, в Москве не принято признаваться в неудачах, я думаю, из-за обилия мутантов. В большинстве мутагенных групп стандарты поведения предписывают позицию "да все пучком", "олрайт" и подобное, и не спрашивайте меня, какие факторы окружающей нас действительности закрепили в мутациях улыбчивый оскал и постоянную ложь.
Я тоже не признаюсь в неудачах, но по другой причине - гордость не позволяет.
Но если честно - мои дела плохи. Люди едут в столицу заработать, я не исключение. Но нет работы - нет и заработков. А без денег в Москве делать нечего. "Париж любит деньги", историки приписывают эту мудрость исчезнувшей цивилизации. Не знаю, как Париж, а вот Москва - это да! Москва помешана на деньгах, на них же стоит и с них существует. Здесь бесплатно можно только по улице пройти, и то не везде. И я брожу, брожу днями напролет в надежде, что меня осенит что-нибудь по части работы. Ну, кое-чего я в результате добился - ломоты в ногах и разбитой обуви. М-да, горек хлеб иммигранта. Но когда его нет - возмечтаешь и о горьком. Хоть домой возвращайся. Там все хорошо, только работы нет.
Через неделю я сдаюсь и решаю с утра подыскивать более дешевый способ проживания. Варианты есть, неприятные, но есть. Для большинства из них надо выбраться за пределы Старого города.
У моих соседей дела обстоят тоже не очень удачно. Парочку молодых "гоблинов" турнули с работы, и теперь они сидят на кроватях и болтают по телефону. Я с завистью на них поглядываю, пока готовлюсь к поездке. В каком-то смысле существование "гоблинов" сродни счастью. У них все не просто, а очень просто. Если нечего делать, "гоблин" разговаривает по телефону со своей подружкой. Причем для разговора ему вовсе не требуются ни темы, ни повод. Он просто выспрашивает у девицы, что она делает. Выспрашивает подробно, слушает и как будто живет вместе с ней ее жизнью. Такие разговоры могут продолжаться часами и обычно продолжаются. Если он ей надоедает, они ссорятся, так же подробно и со вкусом. Потом выясняют отношения, мирятся, опять выспрашивают друг друга, кто что делает... Жизнь "гоблинов" отличается полнотой, им всегда есть что делать, особенно когда делать нечего. В данный момент, например, один из них объясняется в любви, объясняется подробно, искренне, не спеша, другой рядом ругается с подружкой, с теми же интонациями, так же обстоятельно.
– Кто я, ты сказала?
– бубнит он в трубку.
– Чмо? А почему ты так решила?..
– Я люблю тебя, - долдонит второй.
– Я хочу тебя поцеловать. Куда? Я хочу поцеловать тебя в шейку. Мне так тебя не хватает. Я скучаю...
Их голоса переплетаются, четко звучат в обоих телефонах, но их это не смущает, их подружек тем более. Красота, а не жизнь, никаких забот. А вот обычные люди в нашей комнате, те, что с окраин бывшей империи, томятся беспокойством за собственное будущее, тихо переговариваются о том, что в подмосковном лесу обнаружили очередную убитую девочку и чем это может грозить приезжим. Зря переживают. Ничем это им не может грозить сверх того, что уже есть. Их и так обдирают, как хотят. Это Москва живет за счет периферии, а не наоборот, как надеются приезжие.
Метро стремительно несет меня на окраину Москвы. Я равнодушно смотрю из вагона. Когда-то, до Катастрофы, система подземных коммуникаций считалась мистическим местом, источником легенд о кремлевских ветках, бункерах, зомби и крысах-мутантах, но те времена канули, и сейчас это всего лишь средство передвижения, не более. Народ сплошным потоком вливается под землю, чтоб через четверть часа выплеснуться за полсотни километров. Постоянное безличное движение, ни одного знакомого лица, никто ни на кого не обращает внимания. Самое чистое одиночество - в московской толпе.
– ... или в Подмосковье роща вдоль пригорка, - тихо выпевает мой инфо.
Старые песни, из тех времен, что до Катастрофы, наполнены каким-то особым очарованием, у меня в инфо их несколько сотен, и все любимые. Если прослушать их разом, получается очень красивый образ мира, который мы потеряли. Мира до Катастрофы.
Подозреваю, что его вообще не существовало. Но песни все равно хорошие.
Внезапно приходит сообщение на инфо. Потом еще. И сразу за ним - еще одно. Да что же это такое? Открываю - оп-па! Так это же работа! И как раз в том районе, куда я направляюсь. Живем, братья-мутанты! Я люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново!
Где они, подмосковные рощи вдоль пригорка, они же стайки тоненьких берез в платьях подвенечных? Выдумали всё вруны-поэты. Или Катастрофа смела с лица земли. Я около столицы вижу только грязные буреломные лесочки, часто подболоченные, в грязных бородах мха тут и там, обычно еще и замусоренные. Через один из таких лесочков мне за день, пока организовывал место для работы, пришлось пробежаться раз пять, и надоел он мне хуже чойсов - хотя хуже чойсов ничего на свете не придумано, любой приезжий подтвердит. Мы едим их годами, и только их, мы знаем.
Почему новые микрорайоны строят не сплошняком, а пятнами в лесу? Бегай теперь, как дикарь из славяно-финно-угорского славного прошлого. Правда, сторонники идеи северной цивилизации утверждают, что гиперборейцы никогда не были дикарями, да кто бы им верил. Они сами первейшие дикари, коли верят в подобную чушь.
Только вечером, когда я, заключив все необходимые договоры, утверждаюсь в очередном арендованном офисе в ожидании клиентов, понимаю причину свалившейся на голову удачи. Все просто, даже "гоблин" способен понять: сегодня пятое, в большинстве фирм это день выдачи зарплаты. У людей появились свободные денежки, их можно немножко потратить на всякие глупости вроде меня.