Самоуправцы
Шрифт:
Митрич (несколько озадаченный подобным замечанием). Мельник пустой человек, так и быть тому надо!.. Обирай почище около окон!..
Филька (обирая и прикладывая ухо к стене). Никого что-то не чуть тут!
Митрич. Тут не тут, а есть с пуд, как говорят про брюхатых баб.
Филька (обращая глупое лицо свое к Митричу и улыбаясь по обыкновению всем ртом). Дядя!.. Тут, говорят, княгиня посажена.
Митрич. Тише, молчок!.. Вытянут те язык-то!.. Подь сюда!..
Филька подходит.
(Кладя ему руку на плечо и почти шепотом.) А болтовни, братец, боже ты мой, сколько насчет этого
Филька глупо усмехается.
(Продолжает тем же полушепотом.) Ехал я этта из Ерёмина, нагоняет меня наш священник. "Митрич, говорит, пересядь ко мне, поговорим!" Сел я к нему. "А что, говорит, правда ли, что у вас княгиня в тюрьму посажена?" Я говорю: "Как, говорю, ваше священство, вы, по вашему сану, такие слова говорите?.. Я, говорю, сейчас князю донесу о том!.." Батюшки мои, попик наш тут же мне прямо в телеге в ноги бух! "Митрич, говорит, сделай милость, братец, не сказывай!" Завозит меня опосле того к себе в гости, водкой, ратафием угощает, студнем накормил; попадью с мягкой постели согнал и меня на место ее положил: "На, Митрич, нежься, только не сказывай". А на другой день поехал я от него, два рубля деньгами подарил.
Филька (что-то такое сообразив). Угостил он тебя!
Митрич. Лихо... Это все теперь по барину нашему почет нам такой. Князь наш по государе второй человек в России; по его высокой и великой милости нам никто ничего не может сделать. Теперь рыковские сколько тоже много за барина своего зарятся на нас, - вот им всем! (Показывая кулак.) Ономнясь на торгу в Горках тоже выпито было ловко!.. Мне ведь везде угощенье. "Митрич, Митрич, пожалуйте, откушайте!" Только раскланивайся... Наперло на меня рыковских человек сорок. "Бей, говорю, только друг дружке не мешай!" И взял одного молодого парня, да как свисну его под микитки; смотрю, завертелся кубарем, упал на землю и дух из себя испустил. "Ах, думаю, беда!" Сейчас верхом на своего коня и к князю: "Так и так, мол, говорю, повинную несу!" "Ты это, говорит, мне служил, ничего за то не будет! На записку моей руки!" Так, паря, и проехало мимо!
Филька (простодушно). Умер парень-то?
Митрич. Нет, черт его дери, отдышался... Побогатырствовал я, паря, тоже на своем веку - довольно!
Те же и управитель и за ним идет подьячий, в засаленных брюках, в дырявых чулках, в худом камзоле и кафтане и в вытертом рыжем парике.
Подьячий (оглядываясь кругом и махая на себя худым носовым платком). Какой здесь воздух свободный и места восхитительные!
Митрич (не выдержав, чтобы не поговорить). Места здесь привольные, легкие!
Управитель (осматривая аллею). Всё вы пообчистили тут?
Филька. Все-то-тко-с!
Митрич (с гордостью). Больше сделали, чем сказано было-с! (Раскрывая тавлинку и подавая подьячему.) Смею просить об одолжении!
Подьячий. Приемлю! (Нюхает табак и отщелкивает пальцами.) Сами стираете?
Митрич. Сам-с! И уж без золы-с, сумления не имейте, - терпеть всегда не мог этого!
Управитель (Митричу). Поди-ка, старик, съезди на Бирючую отмель. Княжна приехала, скоромного
Митрич. Теперь дело к ночи, Николай Макарыч, вся ваша воля: ехать опасно!.. На Волге баловство идет несосветимое!
Подьячий. Рапорт есть от водяной коммуникации поручика, - разбои сильные происходят.
Управитель (Митричу). Так что же и сидеть все так дома, не ездить никуды?..
Митрич. Да помилуйте, за что же я-то несчастнее всех?.. (Таинственным голосом). Вон Семена Гаврилыча Бахирева управитель Грузинки, барское поместье, продал, деньги-то господам повез ни много, ни мало двадцать тысяч: на Тарутинском мосту остановили, самого избили, деньги похитили, лошадь угнали, а господа думают, что он капитал этот весь у себя утаил, наказывают его, истязуют, и погибай, выходит, человек!
Управитель. Да ты, старый черт, с деньгами, что ли, поедешь?.. Много что рыбу у тебя отнимут, а тебя, если и схватят, так на другой же день отпустят назад, - ненадобен никому!
Митрич (обидясь). Что ж, ведь это про кажинного человека, пожалуй, то же самое можно сказать!
Управитель. Про кажинного не про кажинного, а ты, старик, рассуди то: не молокососов же мне посылать... А ты человек умный, толк в рыбе знаешь... Дворецкого теперь на поселенье услали, на кого ж мне понадеяться?
Митрич (самодовольно). Толк мы в рыбе знаем почище ваших дворецких.
Управитель. То-то и есть... Князь теперь узнает и дворецким, может, тебя сделает за то!.. Вон возьми Фильку с собой для безопасности и поезжайте с богом.
Митрич (Фильке). Поедем, Филя!.. Жили, видно, при господах и умирать за них надо!
Управитель. Не ропщи, старик, не ропщи!
Митрич (укоризненным голосом). Да я и не ропщу! Докладов-то только об нас что-то мало господам бывает! Зависть все в человеках-то живет... (Уходит с Филькой.)
Управитель и подьячий.
Подьячий (почти со слезами в голосе). Осмелюсь вам доложить, - все жилы живота моего подвело: алчу и жажду коликий уж день!
Управитель. Погодите маненько!.. Сейчас выйдут князь сюда, - вы им доложите, а потом я вас поведу к себе: водочкой и пирожком угощу, баранинки жареной дам.
Подьячий (голосом, исполненным чувства). Всепокорнейше благодарю. Очень ныне нам по округе прием скуден стал... Квас выпускают, молоко разливают по другим селениям, в кои приедем мы; мимо винокурни едем, хоть бы стаканчик где плеснули.
Управитель. За что вам угощенье делать?.. Какая польза от вас?
Подьячий. Как же, помилуйте, служба-с!.. Порядок содержим; князь идет, - умолкаю!
Вдали аллеи показывается князь Платон, очень печальный и похудевший; с ним идет княжна Наталья, напудренная, в мушках, в фижмах. Карлица несет за нею шлейф ее. Управитель и подьячий почтительно склоняют перед ними головы.
Княжна (приветливо кивая головой управителю). Здравствуйте, Макарыч!