Самойловы-2. Мне тебя запретили
Шрифт:
— Ты изменил мне!!! — воплю не своим голосом. — Как ты мог!?
На его бледной щеке быстро проявляется красный след от моей ладони. Леша стоит, тяжело дыша, и я замечаю, как он сжимает кулаки до побелевших костяшек.
— Немедленно успокойся, истеричка, — приказывает злым тоном. — Я не изменял тебе! Мы не встречались еще тогда!
— Мы начали встречаться в тот день!
— Нет! — рявкает. — Если мы поцеловались, это еще не значит, что мы начали встречаться! Я ничего не обещал тебе тогда!
Мне снова не
— Ты целовал меня, — хриплю севшим голосом. — А потом поехал к другой. На следующий день снова был со мной. Когда она тебе звонила в наше первое утро, я спросила, кто это. Ты мне солгал.
Перечисление каждого факта его предательства загоняет по кинжалу в сердце. Боль разрастается: из левой части грудной клетки, там, где конусообразный орган качает кровь, расходится по всему телу. Я разворачиваюсь к двери и пулей вылетаю из комнаты.
Бежать. Подальше от него, подальше отсюда.
Куда-нибудь туда, где я не буду его любить.
Я даже не замечаю, как оказываюсь у своего дома. Распахиваю калитку и пробегаю мимо удивленно таращихся на меня родителей и гостей. Взбегаю на второй этаж, с шумом захлопываю дверь своей комнаты и валюсь на кровать лицом в подушку, выпуская из груди новую порцию рыданий.
Он не побежал за мной. Не попытался меня остановить.
Его предательство давит на меня, сжимает, будто тиски, ломая кости. Как же это больно. Как же это, черт возьми, больно.
— Натали, милая, в чем дело? — в комнату врывается мама и опускается на колени у моей кровати. — Девочка моя, что произошло? Кто тебя обидел?
Она аккуратно водит ладонью по моим волосам, пытаясь успокоить меня.
— Мааам, — заикаюсь от слез. — Он… изменил мне.
Это даже произносить вслух адски больно. Сердце будто на тысячи осколков разлетается.
Мама слегка отшатывается назад, округляя глаза от удивления.
— Кто? Алексей?
— Да… — продолжаю всхлипывать. — Он… у него была другая девушка… помимо меня.
Мама недоуменно хлопает ресницами, не находясь, что сказать. На меня же накатывают новые слезы.
По коридору слышатся тяжелые мужские шаги, а через секунду в комнате появляется папа.
— Наташа, что произошло? — переводит взгляд на маму. — Мэриэн, в чем дело?
Боже, папа… Он же ничего не знает.
Я снова опускаюсь лицом в подушку и трясусь в тихом плаче.
— Мне кто-нибудь объяснит, что происходит!? — отец повышает голос.
— Егор, иди к гостям, — мама предпринимает попытку выставить папу за дверь.
— Они все быстро засобирались домой. Так что произошло?
— Натали… — мама неуверенно начинает, — поругалась со своим молодым человеком.
В комнате воцаряется тишина, прерываемая только
— С каким еще молодым человеком?
Вот теперь родительница молчит, явно ожидая, что я сама отвечу на папин вопрос.
— Наташа, — строго произносит отец. — Что еще за молодой человек?
Я отлепляю заплаканное лицо от подушки и пытаюсь сесть на постели, параллельно вытирая щеки и пытаясь успокоиться. Мама протягивает мне стакан воды, что всегда стоит на моей прикроватной тумбе. Я делаю жадные глотки, опустошая сосуд, и с шумом возвращаю его на место.
Это помогает. Мне удается несколько раз глубоко вдохнуть, правда, через рот, потому что нос по-прежнему забит. Отец стоит нахмуренный и всем своим видом показывает, что ждет от меня немедленного ответа.
— Я узнала, — начинаю все еще сдавленным голосом, потупив взгляд, — что, когда мы с Лешей начали встречаться, у него тогда еще была другая девушка. Я прочитала их переписку, — на этом моменте слезы снова подступают к глазам, но я силой пытаюсь их унять. — А он сказал, что ничего не обещал мне в тот день.
— Я не понимаю, какой еще Леша? — папа буравит меня взглядом.
— Самойлов Леша, — продолжаю растирать по лицу слезы и сопли.
В комнате снова воцаряется тишина, на этот раз прерываемая моим тяжелым дыханием сквозь забитый нос.
— Наша Натали и Алексей встречаются, — осторожно поясняет мама остолбеневшему отцу. — И вот они, видимо, первый раз поругались, — дипломатично добавляет.
Вот только меня эта дипломатия выводит из себя.
— Мама, он изменил мне! — у меня откуда-то находятся силы прокричать это. — Он был со мной, а потом с другой, а потом снова со мной!
Все мои попытки сдержать слезы летят в пропасть, и я опять начинаю всхлипывать, падая лицом в ладони. Я не вижу папу, но слышу, как он делает несколько шагов.
— Егор, ты куда!? — тут же подскакивает мама.
— К Самойловым, — объявляет отец и скрывается за дверью.
Глава 36. Искры летят
Я лежу на кровати и смотрю в потолок. Щека после ее пощечины полыхает адским пламенем, не давая забыть о том, что тут произошло несчастных 10 минут назад. Внутри меня борются два чувства.
Первое — побежать к ней и молить на коленях о прощении.
Второе — бросить ее на хрен к чертовой матери.
Я в десятый раз перевожу взгляд на валяющиеся на полу красные трусы, пиджак и смартфон. Наташина ревность перешла все границы. Шарить по карманам и залезать в телефон — это уже за пределами моего понимания. Просто поверить не могу, что она оказалась способна на такое.
Дальше что? Она установит мне в телефон программу слежения? Засунет жучок в мою машину? Наймёт частного детектива, чтобы он ходил за мной по пятам?