Самойловы-2. Мне тебя запретили
Шрифт:
— Всем привет, — здоровается с нами и протягивает мне руку, которую я тут же жму.
— Привет, пап.
— Здравствуйте, Егор Владимирович.
— Как дела?
— Все нормально, пап, — Наташа приподнимает уголки губ.
— Ужинали уже?
— Еще нет.
— Ну приходите.
Удивительно, как радушно Егор Владимирович со мной общается. Как будто и не угрожал три года назад убить, если я еще хоть раз окажусь возле Наташи.
Девушка отрывает голову от моей груди и сама тянется за поцелуем. Я касаюсь ее губ сначала нежно, затем сильнее,
— Я тебя люблю, — шепчу ей. — С первого класса.
Улыбается.
— Не веришь мне?
— Верю.
Это самое главное для меня — чтобы она верила, что я действительно ее люблю.
— Леш, а если я никогда…
— Тссс, — перебиваю. — Мы тебя вылечим.
— А если нет?
— Даже не думай об этом.
— Алексей, Натали, идите ужинать, — кричит из окна кухни Мэриэн.
— Сейчас! — отвечаю ей громко.
Я подхватываю Наташу на руки и несу в дом.
Близится к концу август. Мама все чаще и чаще смотрит на меня с тоской. Я понимаю, что ее тревожит: начинается новый учебный год, а я никуда не собираюсь.
— Леш, — все-таки не выдерживает и 31 августа заводит со мной разговор. — Что ты думаешь по поводу учебы?
Мы сидим в ее кабинете в компании. Стрелка часов уже подходит к четырем часам, и мне пора к Наташе.
— Я не поеду в Гарвард.
Я думал, она понимает это с самого начала. Странно, что сейчас мама вдруг бледнеет.
— Но тебе остался последний четвертый курс…
— И что?
— Как это и что? Леша, ну доучись ты один последний год. Ладно, бог с ней с магистратурой. Но бакалавриат-то окончи. Ты не можешь просто взять и не прийти на занятия в сентябре!
— По-моему, я и без диплома неплохо справляюсь. Разве нет?
— Дело не в том, что ты не справляешься.
— А в чем тогда?
— В том, что ты должен доучиться.
— Единственный человек, которому я что-то должен — это Наташа. Я должен быть с ней всегда и везде, во всем ее поддерживать и помогать, потому что она моя будущая жена. А больше я никому ничего не должен. Даже тебе.
На маме лица нет. Мне становится совестно за то, что я был сейчас излишне резок, но я должен уже раз и навсегда донести до матери, что в этом мире для меня нет ничего и никого важнее Наташи.
Я поднимаюсь со стула, потому что мне уже пора. Родительница встает следом за мной.
— Прости, что не оправдал твоих надежд, мама, — целую ее в щеку и направляюсь на выход.
Глава 65. Natalie
НАТАША
Занятия с врачами на дому помогают мышцам не атрофироваться, но не более этого. В глубине души я лелею наивную надежду на то, что однажды утром проснусь и сама встану с кровати. Именно поэтому я отвергаю все попытки родителей и Леши засунуть меня в специальный реабилитационный центр. Я упорно не хочу вешать на себя ярлык «инвалид», а если попаду в специальный центр для таких людей, то придется самой себе признаться, что я таковой являюсь.
Время идёт, мое состояние не меняется и в какой-то момент
Мы решаем начать с реабилитационного центра в ближайшем Подмосковье. Если не сработает, поеду за границу. Начитавшись отзывов о методиках лечения различных центров, голова пошла кругом, но одно я поняла: бывает так, что программа лечения конкретного центра может не подойти, но это не значит, что не помогут методики других заведений. А значит, если не получится тут, то надо будет пробовать в другом месте, а не опускать руки.
Реабилитационный центр в Подмосковье похож на санаторий. Большой, в несколько этажей, с огромной зеленой территорией для прогулок. Здесь лечат людей после инсульта, травм головы и травм позвоночника. Врачи проживают тут же и обеспечивают пациентам круглосуточное наблюдение.
Каждый мой день включает 4-6 часов терапии. Так как у меня нет нарушений речи, есть сила в руках, и я могу сама сидеть, переворачиваться и принимать пищу, то весь упор мне делают на лечение ног. Первоначальная цель — научиться стоять. Конечная — бегать, прыгать и танцевать.
Глядя на других пациентов центра, я понимаю, что у меня еще все не так плохо. Я не могу только ходить, а все остальное я умею. Здесь же очень много людей, которые после перелома позвонков в шейно-воротниковом отделе не умеют самостоятельно держать столовые приборы. Их в первую очередь учат самообслуживанию: взять в руки маленькую бутылку и налить воды в стакан, порезать ножом банан и съесть его вилкой.
Итальянские врачи после операций говорили, что у меня есть шанс встать на ноги, но он очень низкий. Врачи реабилитационного центра пообещали сделать все возможное, но гарантий, конечно, не дали.
Помимо физических упражнений с лечащими врачами я также регулярно общаюсь с нейропсихологом. Это нужно для того, чтобы у пациента сохранялась мотивация, даже если терапия не приносит желаемых результатов.
А у меня есть мотивация — Леша. Хочу с ним, как раньше, гулять под руку по парку, ходить в рестораны, купаться в водоемах. Хочу, чтобы он не в инвалидной коляске меня катил, а обнимал за талию, пока мы куда-то идем.
Алексей приезжает ко мне каждый день. Во время занятий я то и дело бросаю взгляд на настенные часы в ожидании его появления. Чем ближе минута нашей встречи, тем сильнее у меня заходится сердце в предвкушении. А когда я его вижу идущим по коридору с очередным шикарным букетом для меня, весь мир останавливается.
Как будто не было этих трех лет разлуки. Как будто не было моей жгучей обиды и другого мужчины рядом. Я думала, что какой-то Райан поможет мне забыть Алексея? Чушь. Я никогда не смогу забыть Лешу, потому что он у меня под кожей.
— Привет, — он опускается на корточки передо мной и тут же целует в губы. — Это тебе, — кладет на мои колени букет.
— Леша, у меня уже вся палата цветами заставлена. Мне тут все медсестры завидуют.
— Я хочу тебя радовать. Как ты?
Моя улыбка тут же сникает.