Самозванец 3. Песнь червоточин
Шрифт:
— Нет, это ты должен был послушать меня и поехать на другое задание! — возмущалась барышня.
— А как бы, интересно, я поехал на другое, если уже записался на это? Я что тебе лох подзаборный? Как бы это выглядело? Что я волков твоих тощих испугался?
— Ишь какая цаца! — фыркнула она. — Мог бы и отказаться. Один хрен ваши рейтинги после стычки в подворотне вниз поплыли. Я слежу, мониторю ситуацию.
— Любопытная какая. Нос на базаре не оторвали?
Она уселась удобнее, поправляя платье, чтобы прикрыть оголявшиеся от резких движений коленки. Такая
— Я попросила тебя не ехать! Мог бы и догадаться, что не без причины.
— Могла бы и рассказать, что потусторонние монстры — ваши домашние питомцы!
— А тебе не кажется, что это не твоё дело? — нагло прищурилась она и клацнула палочками для еды у меня перед носом.
— А тебе не кажется, что у кого-то слишком до хрена секретов на квадратный метр? И это, знаешь ли, моё дело. Потому что так уж вышло, что твои блоховозы — основная цель задания.
— Сам ты блоховоз! — возмутилась она вполне искренне, и со злости подхватила слишком большой кусок мяса, который тут же принялась яростно жевать.
— Ты сама-то глистогонку пьёшь? Или бродячим кошкам по фиг на санитарные нормы?
Тут она совсем взбесилась. Попыталась ответить чем-то равнозначным, но вдруг замерла в ужасе. Глаза округлились, изо рта вырвался только сдавленный хрип. Когда Линн начала колотиться себя в грудь кулаком, понял, что она подавилась.
Не стану отрицать, что на мгновение подумал, что так ей и надо, дотрынделась, так сказать. Но тут же бросился к ней, чтобы помочь. Девка хоть и с характером, но уже какая-то своя в доску. Так что, не церемонясь, обхватил изящное тельце сзади и попытаться сжать под рёбрами, как обычно это делают в фильмах. Ни разу в жизни до этого не приходилось применять приём Геймлиха, поэтому не был уверен, что делаю всё правильно.
Линнея хрипела и извивалась, а я пытался удержать и надавить куда надо. Не спорю, сначала, когда пытался ухватиться, схватил выше чем надо — за упругую грудь. Но был готов поклясться на Библии, что это вышло случайно. Она же мне наверняка это ещё припомнит.
— Да не брыкайся ты! Дай ухвачусь!
И почти услышал, как она говорит что-то вроде: «Уже ухватился. Спасибо, не надо!». Но вопреки всему, девушка вдруг поддалась, отпуская контроль и позволяя мне взяться за дело.
Как учили в брошюрах по оказанию первой помощи, сжал ладонь в кулак, прижал между рёбер у «солнышка». Второй ладонью обхватил кулак и принялся делать отрывистые толчки внутрь, чтобы избавить дурёху от куска мяса, застрявшего в горле.
При каждом толчке платье уползало всё выше, обнажая бёдра. Лямки спадали с плеч, а я только и думал о том, какую взбучку получу, когда спасу её. Так мы и стояли (я, обхвативший девушку сзади, и она, вздрагивающая от моих толчков, с платьем, сбившимся в области пояса), когда в дверях появился Шен.
— Ой… — выпалил он и замер, не зная, как реагировать. — Простите, что помешал… Не думал, что у вас настолько тесное… общение…
В
И то ли от стыда, то ли из-за неуёмного желания объяснить, что тут на самом деле происходит, Линн, наконец, выплюнула злосчастный кусочек, когда я в очередной раз дёрнул её на себя.
— А мы тут в доктора играем, — пошутил я, и тут же понял, насколько двусмысленно оно прозвучало в данном контексте. — В смысле, она подавилась, а я пытался…
Заканчивать не стал, пояснения выходили слишком нелепыми, и Шен подытожил за меня.
— Ну как наиграетесь, зовите, я бы чаю попил… — и беззвучно скрылся в дверях, будто обрёл дар Агаты исчезать неслышно и незаметно.
— Да отпусти ты уже меня! — дёрнулась Линн, и я понял, что продолжаю прижимать её к себе.
Ослабил хватку, и она вывернулась, поправляя платье и яростно приводя растрепавшиеся волосы в порядок. Я же уселся на место, наблюдая за ней с лёгкой усмешкой.
— Не за что! — нарочито пафосно произнёс я. — Обращайся ещё, когда потребуется спасти твою жизнь. У тебя их там сколько? Девять? Или уже меньше? Одну я тебе сейчас, кажется, сберёг и с радостью приму благодарность в любом виде, в котором захочешь её выразить.
Она показала язык и фигу, и принялась переносить грязную посуду в раковину.
— Нет, что ты, что ты! Я не готов принять столь щедрую благодарность. Можешь ограничиться поцелуем. Она замерла и испепелила меня взглядом. Потом кинула в раковину ножик и едва слышно что-то пробормотала.
— Что-что? — переспросил я.
— Спасибо…
— Не слышу… какое-то сплошное мяуканье… Что ты хотела сказать?
— Спасибо! — Она отвернулась от раковины, упёрлась в неё запястьями и посмотрела мне в глаза. — Я на самом деле очень испугалась…
И в ней не осталось ничего строптивого или едкого. Только бездонные зелёные глаза и теплящаяся в них благодарность.
— Глупо бы вышло, если б меня убил кусочек очень вкусного мяса, — неловкая улыбка окрасила лицо, и я рассмеялся.
— А знаешь, что было бы неглупо? Если бы ты рассказала мне про остроклыков с самого начала. Тогда вообще всего этого можно было избежать.
Она бросила в меня кухонным полотенцем, которое я, конечно, успел перехватить в полёте.
— Я тут вообще-то благодарить тебя пытаюсь!
— Не вижу что-то твоих губ возле своего лица.
— Ну хоть не возле задницы, — огрызнулась она.
— Я готов рассмотреть варианты… Помнится, ты обещала кое-куда сеть…
Она закатила глаза и рассмеялась, но больше не ёрничала.
— Ладно… Раз уж я твоя должница, то, пожалуй, расскажу тебе всё, что захочешь. Довольно между нами секретов, Канто Алан Рэй. Спрашивай что захочешь.
Стояла и смотрела на меня так, будто видела впервые — с интересом и озорством.
— Зачем вам остроклыки? Просто потому, что бабуля их любит?