Самозванец по особому поручению
Шрифт:
– Ладно. Раз душевные болезни тебя не устраивают, тогда другой вариант. – На этот раз Лада вернулась к теме обсуждения без напоминаний. – У этого человека могло не оказаться времени на обдумывание ситуации, и он вынужден был действовать быстро. Или его просто торопили.
– Кто?
– Не знаю. Дела, родня… всяко бывает. – Пожала плечами Лада.
– Знаешь, последние предположения мне кажутся куда ближе к реальному положению дел, – задумчиво протянул я, прикидывая так и эдак предложенные варианты. Но тут жена поежилась, и я спохватился.
– Так, милая. Вижу, ты окончательно замерзла. Идем в постель. – Я глянул в иллюминатор и понял, что поспать мне сегодня так и не удастся. Небо над горизонтом уже наливалось светом, предвещая новый день и заботы.
Лада попыталась было
Лада явно поняла мои метания, потому как, взглянув на занимающуюся за стеклом зарю, вздохнула.
– Иди, и учти. После обеда я буду чувствовать себя нехорошо, так что сразу уйду в каюту. Ты же не оставишь болезную жену в одиночестве, не так ли? – Лада улыбнулась и, погладив меня по щеке, той же рукой мягко толкнула в плечо. – Иди. Пока я не передумала.
Вот так, всего пара слов, и я чувствую себя всесильным. Может, действительно сошел с ума, а?
Швартовка двух кораблей в порту оказалась нелегким делом. И проблема была вовсе не в каких-то сложностях фарватера или еще какой лоцманской закавыке, нет. Просто, не доверяя команде контрабандиста, Белову-старшему пришлось отослать на захваченную яхту призовую партию, тем самым уменьшив и без того невеликое число матросов на «Варяге». В общем, нашим мореманам пришлось изрядно повозиться, чтобы оба корабля без эксцессов заняли свои места у стенки.
А потом был ад. Правда, приближение его я почувствовал заранее… увидев злую ухмылку, появившуюся на лице нашего капитана при виде взбирающихся по сходням представителей порта. И той пары минут, что они потратили на дорогу к мостику, мне даже хватило, чтобы успеть хоть как-то подготовиться к обещанным тестем бюрократическим баталиям.
Честно, я был готов ко всему. К долгим объяснениям и не менее затянутым, нудным переговорам с союзниками, даже к тому, что придется тратить нервы и время на доказывание законности ареста контрабандиста, а может даже и собственной принадлежности к Особой канцелярии. Но жизнь и здесь подкинула сюрприз. И хотя догадаться о нем было несложно, я по какой-то причине, начисто упустил этот момент, за что и поплатился, едва единственный из гостей, наряженный в отличие от двух своих сопровождающих в штатское, открыл рот и вывалил на нас с тестем свое приветствие.
На шведском. Угу. А чего еще можно было ожидать от представителя властей шведского порта, расположенного в шведском городе, на шведском же острове?
И все бы ничего, если бы не один маленький факт… я не знаю шведского! А гости, по понятным причинам, не ведают английского. И как мы общаться будем? На фарси?
В общем, начало беседы с гостями у меня не задалось… но еще больше не повезло нашему капитану, когда он понял, что ему придется не только объясняться с пограничниками, но и поработать толмачом. Физиономия Бажена Рагнаровича разом потеряла свою злую ухмылку, и тесть тихо вздохнул.
– Виталий, неужто вы и вправду северных наречий, ни свейского, ни датского не ведаете? – поинтересовался у меня тесть, когда я старательно повторил за ним слова приветствия.
– Хм. А вы, Важен Рагнарович, все языки знаете? – Пожал я плечами.
– Дела-а. А ведь ныне в Варяжском море только по-русски да по-северному говорят. Да и далее, вплоть до Внутреннего моря, в основном на датском и галлийском общаются… даже турки. Так что без северного наречия, хоть одного, нам, морякам, никуда. Ох. Ну и задал ты мне задачку, зятек. – Белов попытался изобразить кряхтящего деда, но тут же прекратил спектакль, едва услышав речь наряженного в штатское платье гостя. Высокий, широкоплечий дядька, русоволосый, сероглазый… его можно было бы назвать настоящим викингом, если б не огромная «трудовая мозоль», туго обтянутая дорогой тканью костюма-тройки с блестящими, кажется, от напряжения, золотыми пуговицами. А уж массивная золотая цепочка карманных часов и вовсе натянулась так, что того и гляди лопнет. Гость окинул взглядом рубку и, одним жестом отправив сопровождающих его обмундированных наружу, аккуратно положил огромную кожаную папку на край навигацкого стола, после чего заговорил.
– Помощник капитана порта интересуется, по какому праву мы задержали честного купца и почему он не должен немедленно арестовать нас как пиратов. – Переведя текст гостя, Белов нахмурился, но тут же скрыл лицо за клубами дыма из неизменной трубки, которой он обиженно запыхтел.
– Важен Рагнарович, будьте любезны, передайте нашему гостю, что приличные люди при первой встрече представляются. Это называется вежливостью. – Клянусь, этот гигант все прекрасно понял и без перевода. Вон как глазками сверкнул. А арестовать он нас не может, депеша о задержании контрабандиста ушла в порт едва ли не сразу после захвата. Так что сначала будет долгое разбирательство… Ну, относительно долгое. Вспоминая, как в некоторых портах неделями мурыжили наших моряков-рыбаков на «том свете» после ареста ни за что ни про что, мне остается только порадоваться, что здесь до подобных мер давления еще не додумались. Да и наша принадлежность к канцелярии тоже должна внести свою лепту. Так что за день должны управиться. Мне вот только одно интересно, а с чего это сей господин так взъелся на наш мирный корабль? Так сильно не любит «гэбню» или питает слабость к датским контрабандистам? Ну, ведь правда интересно. Впрочем, мои подозрения развеял наш капитан. Переводя речь представляющегося Бьорна Орсона, он, походя, добавил от себя, чтоб я не лез на рожон.
– То у них в обычае. Все портовые такие, когда что-то не по их разумению выходит. Ничего, поворчит-поворчит, а работать все одно будем. Деваться-то ему некуда.
Дальнейшая возня с кипами документов на двух языках, опросы и беседы с местными пограничниками и таможенниками показала, что действительно, несмотря на первоначальную показную враждебность, шведы все-таки настроены на мирный лад. Другое дело, что спустя шесть часов меня так достала дотошность и въедливость хозяев Борнхольма, что я сам был готов начать искать на «Варяге» какую-нибудь, хоть самую завалящую пушку, мечтая разнести к чертям собачьим гордо возвышающееся посреди порта, вычурное здание управления, где размещались не только портовые власти, но и погранцы с таможенниками.
– Неужто все это обязательно? – Вздохнул я, откидываясь на спинку стула и обводя взглядом заваленный бумагами стол и саму кают-компанию. Сидевший напротив меня Бьорн Орсон неожиданно усмехнулся и, отложив в сторону один из листов, исписанных его помощником, вдруг проговорил на почти чистом русском:
– К сожалению, да. Я вас отлично понимать, герр Старицки, но… правила есть правила, я не сметь их нарушать. Хотя иногда… да, иногда очен хочется.
– Я так понимаю, что ваше незнание русского языка тоже относится к одному из этих правил. – Вспомнив свое ворчание на Орсона, я еле подавил первый порыв выругаться. Вот уж не думал, что сей господин так легко признается в знании русского. По моим-то расчетам он должен был наливаться злостью, выслушивая мои тихие и «добрые» слова в свой адрес, и покинуть «Варяг» в состоянии закипающего чайника. А он… эх, такую шутку запорол. Жаль.
– Верно, герр Старицки. – Кивнул Бьорн, сладко потягиваясь. – На службе его величества короля Конрада должно говорить исключительно на свеоне… простите, свейском языке.
– Тогда… наша работа закончена, раз вы перешли на русский? – уточнил я.
– Именно. Всье документ заполнен, ваше право на захват контрабандиста подтверждьено, а у меня вот уже полчаса как закончилос рабочее время.
Вот так обязательность. Я вздохнул.
– Что ж. Тогда, может, составите нам компанию за обедом? Поверьте, наш кок стоит того.