Самозванец

Клекач Тамара

– Да, это немного сбивает, - согласилась я.
– Может, он кровью рисует руны?

– Нет, - ответил Марк, - я проверил. На местах преступлений крови не было вообще нигде.

– Кроме ищейки, - сказал Игорь.
– Там все было залито.

– Куда же девается кровь?
– задумалась я.
– Кровь ведьм может быть использована, ну, а остальная? Куда используется остальная кровь?

– Есть у меня одна мысль, - мрачно сказал Марк. Мы с Игорем вопросительно посмотрели на него.
– Еда.

– Что?
–

переспросила я, очень надеясь, что я неправильно расслышала.

– Это еда. Он ее ест, то есть пьет. Кровь ведьм дает ему силу, а кровь простых людей - просто жратва.

Было бы чем, я бы струганула дальше, чем видела. Хотя, это было вполне логично. Я же собственными глазами видела две дырочки на шеях тех бедолаг в квартире, под которой мы с Марком нашли гнездо.

– И что же тогда получается? Ведьмак-вампир проводит какой-то ритуал с использованием рун? Как-то тоже натянуто, не находите?
– У Игоря тоже прошло потрясение, и он с сомнением посмотрел на карту.

– Фиг его знает, - устало ответил Марк.
– Но если это и ритуал, то не из стандартных. Докопаться до его сути будет очень сложно.

– Согласен, - заметил Игорь, тоже уже порядком уставший.

– Добавьте к этому еще падальщиков и непонятную смерть ищейки, - добавила я.

– И про брата своего не забудь, - любезно напомнил Марк.
– Его роль во всем этом тоже как-то не ясна.

Я поджала губы, не в силах вступать в спор. И хотя умом я понимала, что Марк был прав, но сердцу было больно от того, что Слава все еще был в зоне недоверия.

– Я поговорю с ним, - только и сказала я.
– Обещаю.
– Обычно мрачное лицо Марка смягчилось, и на нем проступило сочувствие.
– Карту оставь нам, - попросила я, обнимая его.
– Может, у нас еще какие-нибудь мысли появятся.

– Конечно.
– Он ободряюще похлопал меня по спине и, кивнув Игорю, исчез.

– Ты как, родная?
– заботливо спросил Игорь, обнимая меня.

– Устала, - ответила я, прижимаясь к нему.
– И голова снова разболелась.

– Сделать тебе отвар?
– Он нежно поцеловал мою макушку.

– Я сама. Проверь лучше, как там девочки.

– А ты?

– А я покурю и приду.

Дождавшись скрипа самой верхней ступеньки, я открыла окно и, достав из кармана кусочек стекла, потерла его в руках. Как говориться, попытка - не пытка. Возможно, тот, кто был здесь, оставил еще какой-нибудь след, и тогда осколок сможет пойти по нему и, вернувшись ко мне, показать, куда его это привело, и что он нашел. Осколок засветился и, поднявшись с моей ладони, тихо поплыл в приоткрытое окно.

Выкурив две сигареты и, бросив окурки в камин, я потушила свет в гостиной и, как можно тише, чтобы не разбудить спящего на диване Матвея, поднялась в спальню.

Девочки сладко спали на нашей кровати, а Игорь задремал прямо в кресле, так и не решившись их перенести в другую комнату.

Я достала из комода плед и накрыла его. Следы усталости и нервного напряжения на его лице по мере сна разглаживались. Он слегка улыбнулся, наверное, видя хороший сон. Нежно, едва коснувшись его губ, я поцеловала его и спустилась вниз.

Спать мне не хотелось и, не смотря на усталость, мысли в голове двигались четко и ясно. Достав из шкафчика чистый стакан, я налила в него воды из-под крана и кинула в него растворимые таблетки. Это Игорь был терпеливым, и мог неспеша сварить какой-нибудь целебный отвар. Я же терпением не отличалась.

– Не пей эту гадость, - зашуршал веник.

– Эта гадость мне помогает, - ответила я, залпом выпив растворившееся лекарство. Веник что-то недовольно прошуршал, но я не обратила на это внимание и, выглянув из кухни, поманила к себе светящуюся карту.

Вообще, признаюсь, я себя удивила. "Старая я" уже давно бы рвала волосы на голове, повторяя себе, что ничего не хочет, от всего устала, не ее это битва и прочий эгоистичный бред. Но, походу, я, вопреки собственному убеждению, что люди не могли меняться, все же доказала обратное. Или же я просто привыкла по уши сидеть в проблемах, и именно в них чувствовала себя комфортнее, чем когда все было хорошо, и я панически боялась все испортить, чем, собственно, все и портила.

В любом случае, сейчас все было иначе. Если меня чему-то и научила история с орденом, так это тому, что придут тебе на помощь или нет, я все равно, так или иначе, остаюсь один на один с проблемой, и так, как ее решу я, не решит никто другой, и, глядя на светящуюся руну Одал, я четко понимала, что решать было что.

– Ну, что, приступим?
– Бублик, прыгнув на стол, вытаращил на меня свои большущие желтющие глаза. Я погладила его и вернулась к просмотру карты.

Значит, что мы имели по фактам: во-первых, двадцать две убитые путем обескровливания ведьмы, каждая из которых была помечена скандинавской руной; во-вторых, первое убийство ведьмы было отмечено руной Дагаз, которая в алфавите шла двадцать четвертой, то есть последней.

Вопрос: почему? Почему была нарушена нумерация рун? По незнанию? Или так изначально было задумано?

И еще вопрос: почему был использован именно скандинавский алфавит? Из-за количества и значения рун? Или просто взят отфонарно?

Одним из ответов на последний вопрос могло быть происхождение того, кто за всем этим стоял. Второй вероятный ответ затрагивал сразу и предыдущие вопросы, что подталкивало меня к необходимости изучить непосредственно сам алфавит.

– Итак, - я запустила на планшете поисковик, - старший футарк - древний рунический алфавит, тра-ля-ля... Ага!

Изучив алфавит, я сравнила его с метками на местах убийств ведьм. Марк ошибся, то есть не совсем ошибся, просто был невнимательным.