Самозванец
Шрифт:
Ректор с усилием подавил негатив, который рвался наружу от одного упоминания о насущных проблемах. Он профессионально заговаривал зубы, но шаги, которые предпринимал для решения проблем, оказывались слишком неуверенными, чтобы все могли чувствовать себя в безопасности.
— Мы столько времени потратил впустую, — продолжил я, — никак не влияя на их поиски и не имея
На огромных мониторах в центре стадиона транслировались лица зрителей, которые заворожено ждали моих следующих слов.
— Я выдвигаю предложение об организации студенческого совета, в руководящий состав которого будут входить представители каждого сектора: чёрные, бронзовые, серебряные и золотые. И я выдвигаю свою кандидатуру на одну из этих позиций.
Реакции ребят долго ждать не пришлось. Большинство подняли кулаки вверх в знак поддержки, кто-то свистел, кто-то улюлюкал, а затем это подхватили и зрительские трибуны.
Ректор какое-то время молчал, но потом, изучающе осмотрев меня с ног до головы, произнёс:
— Думаю, зрители и студенты выразили своё мнение. Нам остаётся столько поддержать вашу инициативу. — Он подкрепил свои слова скудными аплодисментами. — Проект будет рассмотрен и введён в действие. Но от вас, молодой человек, потребуется подробный план того, как и зачем должен функционировать данный аппарат студенческой власти.
Лёгкие нотки раздражения не удалось скрыть даже финальной улыбкой. Стало ясно, что ректор не разделял восторгов толпы по вопросу хотя бы минимального самоуправства.
Но я чётко понимал, что если ничего не предпринять сейчас, то Герои так и останутся разрозненными марионетками в руках спонсоров и тех, кому будет выгодно держать нас на коротком поводке.
А я не люблю ошейники. Никогда не любил.
И раз уже мне выпала доля встать в ряды одарённых, то нужно занимать выгодные позиции. Ведь мне больше не хотелось домой.
Я решил остаться.
Следующие
— Смотри, — Шен толкнул меня локтем в бок. — Это шедевр!
На экране появились кадры, как Джонни Персиваль-младший тискает подушку. Лясина шалость с гипнозом была запечатлена на камеру и теперь транслировалась на весь стадион.
Неловкие движения рук, слюни и попытки во французский поцелуй выглядели жалко и комично. Джонни пыхтел и извивался на диване, неловко лапая «Лясю».
— Ваших рук дело? — уточнил я, но Шен лишь многозначительно пожал плечами и произнёс:
— Мы этого никогда не узнаем, дружище… Никогда.
Самолётик, пронёсшийся в воздухе и упавший ровно к моим ногам, привлёк внимание нас обоих. Но так как на крыле красовалось моё имя, Шен быстро потерял интерес.
«Андрей» — кто написал ровным красивым почерком. И хоть я довольно часто представлялся Андреем, а не Рэем, всё-таки тревожные нотки шелохнулись в груди и осели беспокойным волнением в подсознаии. Интуиция редко когда меня подводила.
Я подобрал лист бумаги, повертел и заметил ещё одну надпись на одном из бортов.
«Открой меня».
И словно Алиса в стране Чудес, читающая указание на подозрительной бутылочке, последовал инструкции. Сердце на мгновение сжалось, но затем снова бешено застучало в грудной клетке.
Я осмотрелся, пытаясь понять, откуда прилетел самолётик. Но не найдя никого подозрительного, опять уставился на белый лист.
«Я знаю, что ты не тот, за кого себя выдаёшь», — гласила надпись.
Ещё несколько раз перечитал, чтобы убедиться, что это не иллюзия, и сжал бумагу в комок.
«Кем бы ты ни был, мы с тобой обязательно потолкуем», — мысленно пообещал я.