Самсон и Роберто. Секрет патера Пьетро
Шрифт:
И тут уж все окончательно поняли, что Людо не притворяется, как это было в прошлый раз, а действительно счастлив и всех любит.
— Мы любим тебя! — поспешил ответить фон Страус.
И тут громадный, страшный и противный шериф-самозванец совсем потерял голову. Он стал валяться по полу, подвывая на щелку в стене.
— Это надо отпраздновать! — обрадовался Марио. — Выпусти нас, и я приготовлю особую пиццу — пиццу а-ля мама!
Без лишних слов, бешено виляя хвостом, Людо выломал половину стены. Пленники толпой выскочили из туннеля,
Весь обслюнявленный и промокший от пролитых на него счастливых слез, Роберто позвал за собой Марио, и они отошли вдвоем в уголок.
— Послушай, что это с ним делается? Ты не перепутал что-нибудь нарочно, когда читал рецепт?
— Ничего я не перепутал! — рассмеялся Марио. — Рецепт был совершенно точный. Я толь ко позабыл ему сказать, что отвар, который приготовил Людо, был концентрированным. Вообще-то его нужно разбавлять из расчета один стакан на пять литров воды. Наверное, от этого он и стал таким счастливым-пресчастливым. И мне кажется, что останется таким еще очень-очень долго.
Внезапно подвал озарился голубоватыми вспышками. На лестнице стоял Бенни и оттуда щелкал кадр за кадром, не поднимая фотоаппарата от бедра.
— Господин редактор! — дурным голосом за орал Людо. — Друг мой любимый! Спускайся к нам и веселись вместе с нами! У-тю-тю-тю-сеньки, лапусеньки мои!
«Приступ собачьего бешенства в пансионате "Раздолье над фьордом"», — торопливо записал Бенни в блокноте. Он подумал, что надо будет напечатать газету более крупным форматом, чтобы поместились самые большие буквы.
— Будешь ли ты так любезен, чтобы вернуть обратно очень важную для меня бумагу, которая подтверждает, что я являюсь законным владельцем пансионата? — спросил Самсон и легонько куснул Людо Карсона за ухо.
— Ты еще спрашиваешь! Да ты получишь ее в золоченой рамочке! А Грегор получит семьдесят крон в утешение за обиду и оскорбление. и все, все остальные получат очень хорошее возмещение. Я намерен завести дело на самого себя. То то я разгуляюсь на радостях! Выиграл — хорошо! Проиграл — еще лучше! Такое дело пойдет, что только держись! До чего же я вас всех люблю, даже в груди что-то ноет, да еще как ноет-то! Ну и пускай себе — мне все нипочем!
в тот вечер в пансионате праздник шумел допоздна. В «Раздолье» не раз уже бывали праздники, но этот был всем праздникам праздник Все собрались на кухне, и Марио тотчас же принялся стряпать сложные блюда из макарон, распевая за работой итальянские бобриные песни!
А Людо Карсон с каждой минутой все веселел и веселел. Он крутился, пытаясь поймать собственный хвост, объяснялся в любви и всех нахваливал. Он так разошелся, что никак не мог угомониться.
Но и остальные звери тоже веселились все больше и больше.
— Кончен кошмар! — крикнул Бенни и принялся отплясывать чечетку, прищелкивая коготками. —
— Свобода слова! Свобода зверей! — громко подхватили все остальные. — Свобода слова! Свобода зверей!
Когда они закончили пировать, оказалось, что уже рассвело. Радостно гавкая, Людо выбежал в сад приветствовать восход солнца, а Самсон и Роберто с друзьями остались еще посидеть за столом, продолжая веселые разговоры. Им пришлось пережить трудные дни, но теперь все плохое было уже позади.
— Никто по-настоящему не ценит свободу, пока не потеряет, — изрек фон Страус.
— Что верно, то верно! — сказал Самсон. — А уж как хорошо, когда она снова вернется!
— Я ужасно всех вас люблю! — сказала Улли, удобно свернувшись на коленях Греты. — Это истинная правда. — И с этими словами Улли уснула.
Марио кашлянул, прочищая горло:
— Мне пора лететь домой. К сожалению, это тоже правда. Меня заждались моя работа и матушка. И благодаря вам я вернусь с секретным рецептом патера Пьетро.
— А как же я? — заскулил Самсон. — Ты же обещал сделать мне прическу, которая будет держаться!
— Да, действительно! — вспомнил Марио. Немного подумав, он отворил окно в сад и с итальянской непосредственностью громко крикнул:
— Эй, Людо, счастливый везунчик! Быстро ко мне!
Людо примчался и с выражением радостного ожидания на морде сел перед Марио, барабаня хвостом и свесив набок язык.
— У тебя такая густая, роскошная шерсть, начал Марио. — А я обещал Самсону сделать ему настоящую накладку ручной работы. Видишь, он немного облез и на макушке у него намечается плешь.
— Для меня это честь! — воскликнул Людо. Если надо, можешь забрать всю мою шерсть до последнего волоска! — И, вскочив на лапы, он стал дергать себя за лохмы, готовый выпрыгнуть из шкуры.
— Тише, тише! — остановил его Марио ласково, но твердо. — Принеси ножницы, Грета!
Грета принесла ножницы, и вдвоем с Марио они начали состригать у Людо подходящие прядки, а Роберто тем временем, позвав фон Страуса, уединился с ним на веранде.
Было ясное осеннее утро. Фьорд блестел как зеркало, и в воздухе чувствовался кисловатый, приятный запах опавшей листвы и яблок.
— Так или иначе, нам нужно как-нибудь от него отделаться, — сказал Роберто.
Фон Страус кивнул:
— И с этим нужно поторопиться, пока он не помнит себя от счастья. Я очень опасаюсь, что, как только пройдет действие бузинного сока, он снова начнет всех тиранить.
— Боюсь, что ты прав, — сказал Роберто. — Но как это сделать? Он же говорит, что нигде не чувствовал себя так хорошо и мы ему как родные.
Роберто и фон Страус погрузились в раздумья.
А на кухне тем временем Марио спешно мастерил паричок-накладку. Под его ловкими лапками шерсть на глазах принимала нужную форму, а когда паричок был готов, его приклеили Самсону на макушку. Получился белокурый паричок с идеальным итальянским пробором.