Самурай Ярослава Мудрого
Шрифт:
Глава X
К Ростову подъехали, когда уже завечерело. Спина от вечерней прохлады и езды верхом разболелась, хотелось лечь и наплевать на все на свете, но такой роскоши мне даровано не было. Я еще не знал, где буду ночевать и что мне вообще предстоит делать. Пока я чесал в раздумье затылок, поезд наш въехал на княжий двор. Забегала челядь, рабы, слуги, замельтешили уные, слышались и радостные вскрики, и горестное оханье — возле княжьего двора толпились родичи возвратившихся. Я так и не спешился,
Тут подскочил ко мне малолетний слуга и спросил тихонько:
— Вечера доброго, вой. Не тебя ли Ферзем кличут? — Глаза ребенка жадно ощупывали невиданный в этих краях меч, странноватую одежду и непонятного дядьку.
— И тебе вечера доброго. Да, это меня так кличут. Что тебе до меня?
— Князь приказал к нему идти, я провожу! — Мальчишка аж вертелся у ног коня, и вороной мой зафыркал.
— А куда бы лошадок привязать? — спросил я, спешиваясь.
— А вот за мной иди, я покажу! — Мальчишка поспешил куда-то за угол, я пошел за ним, и вскоре обнаружилась коновязь. Я привязал лошадей и, закинув меч на плечо, пошел за мальчишкой, который, казалось, просто подскакивал на ходу от нетерпения.
В тереме блуждали недолго, мальчишка свернул в какую-то малозаметную дверь, и там, в небольшой светлице, оказался Ярослав. Мальчишка исчез, как мышь в нору, я же поклонился князю и остался стоять у дверей. Князь спокойно сказал:
— Тебе Ратьша сказал, где жилья поискать? Или ты бы хотел тут остаться?
— Мне, княже, по нраву больше то жилье, что Ратьша посоветовал, если нет у тебя другой воли.
— Добро, Ферзь, — князь выглядел довольным, — сам найдешь ли «черную»?
— Язык, княже, думаю, мне в той беде поможет, — чуть было не брякнул про Киев! Вот тогда бы меня, думаю, точно прижгли бы «какой железиной»: ничего не помнит, но про Киев знает. Я бы такого точно на дыбу снарядил — для вящего душевного спокойствия.
— То не надо тебе, с тобой мальчонку того пошлю, пусть тебе в кладовых еды дадут на день-другой, пока не осмотришься, а на конюшнях овсеца дадут для лошадок. Он же тебя и до «черной» проводит. Когда понадобишься, наставник, кликну. Ступай теперь.
— Благодарю, княже. Не по заслугам даешь, — я снова поклонился, и снова князь ответил строго:
— То мне виднее.
Спорить я не стал, а князь хлопнул в ладоши, и давешний парнишка, казалось, возник в дверях — видимо, там и ждал.
— Проводишь Ферзя, куда велит, Поспелка, — приказал князь, мальчишка махнул поясной поклон и уставился на меня.
— Пошли, парень. Покажешь мне, что и где тут у вас, — я наклонился, чтобы не разбить лба о низкий косяк, и затворил за собою дверь.
— Куда прикажешь, Ферзь? — жадно спросил малец.
— В кладовые сведи сначала, там князь велел мне снеди какой взять на два дня, а потом в конюшни, овса для лошадей. А потом сведешь
Мальчишка в страхе отшатнулся. Я вопросительно поднял правую бровь.
— Нешто князь тебе повелел ту избу очистить? — Мальчишка просто изнывал от любопытства, спеша передо мной в сторону кладовых.
— Жить я там стану, Поспел.
— Жи-и-и-ть?! — Мальчишка споткнулся на ровном месте. — Да я бы там со страху враз бы помер!
— А что там такого страшного, Поспелка? — спросил я. В самом деле, куда меня послали? Очередное тестирование нового кадра, что ли?
— Нечисто там, ой, худо там, наставник! — Услышал ведь, пострел. Точно что «Поспел», не напрасно прозвали.
— Черти, что ли? — ухмыльнулся я. Просто сюжет для старой сказки, как солдат в дому с нечистой силой ночевал. Может, отсюда и ведется? Лестно, конечно…
— Да кто знает? Кто входил, того или били, или бросались в него чем, а чтобы ночью туда кто шел — ни в жисть!
Пока мы с Поспелом получали всякую съедобную снедь для меня, а потом и овес для лошадей, я думал над интересной ситуацией. Сам же угодил князю с ответом, так что теперь деваться некуда — или на улице ночевать, или идти в ужасную «черную избу», так напугавшую Поспела. А, посмотрим, где наша не пропадала.
Ратьша сказал правду. «Черная» стояла в самом дальнем конце города от княжьего терема, да и там забилась в самый дальний угол. Поспел показал на нее и даже ногами засучил от нетерпения.
— Побежишь обратно, Поспел? Или со мной пойдешь? — спросил я.
— Побежал бы, да больно посмотреть охота! — выпалил Поспел и покраснел.
— Посмотреть охота, как мне ребра пересчитают? Добро! — Я спрыгнул с вороного и подошел к воротам, ведя лошадей в поводу. Ворота оказались заперты изнутри на засов, а вот калитка сбоку открыта. В нее я и вошел, оттянул одну воротину, что далось с немалым трудом, так заросли ворота травой, и завел лошадей во двор. Поспелка шел за мной, крутя головой, казалось, сразу во все стороны. Я подошел к конюшне и негромко попросил:
— Дозволь, Дворовый, лошадок поставить на конюшню? Не обижай их, они лошадки хорошие. — Постоял немного, ввел лошадей в конюшню, расседлал, освободил от узды и чембура и насыпал в ясли овса. Лошади припали к кормушкам, я же вышел и постоял немного у конюшни. Нет, все внутри было тихо и складно. Поспелка осмелел и к дверям в избу побежал вперед меня, но я окликнул его:
— Стой, пострел. Или полена в лоб захотел? — Мальчишка встал как вкопанный, а я не спеша прошелся по двору, осматривая внезапно привалившее хозяйство. Да, ремонта не требовала ни изба, ни постройки. Дом содержался в порядке, хотя видно было даже мне, что «черная» очень старая. Старая, но добротная и большая. Всегда хотел такой дом. И соседей нет. Осталась мелочь — от полена увернуться да ночью не оказаться задушенным.