Самые красивые корабли
Шрифт:
— Наверное, я кончил.
Сегодня Кукы сказал простые и неожиданные для него слова:
— Мы помним наше прошлое и часто рассказываем детям легенды. О богатырях, о кровопролитиях, о том, как наши предки защищали свою землю от врагов, отбивали похищенные стада. Нынче мы думали, что из жизни навсегда исчезли постыдные для человека занятия — война и разрушение человеческих жилищ. Мы познали радость в достойном занятии — в умножении счастья для всех людей. И вот нас хотят вернуть в прошлое. Такого не может быть. Будем сражаться и работать.
Народ расходился с собрания медленно, без обычного оживления, люди тихо переговаривались между собой.
Из районного центра пришла маленькая шхуна. Колхозный вельбот ушел за пассажирами. Тынэна с любопытством всматривалась в лица новых людей: ведь кто-то из них — ее будущие учителя. Среди сидящих в вельботе она увидела знакомое лицо. Это была Елена Ивановна.
В своем старом домике, распаковывая вещи, Елена Ивановна рассказала, что Иван Андреевич уехал на фронт, а ее назначили директором школы и заведующей интернатом.
— Трудно мне будет, Танюша, — вздохнула она, — надеюсь на твою помощь.
Елена Ивановна села на ящик, с улыбкой оглядела Тынэну и сказала:
— Ну и выросла же ты! Прямо невеста стала!
Она порылась в ворохе наваленной одежды, достала какое-то платье и подала девушке:
— Померь-ка это.
Тынэна мигом скинула свое интернатское платьишко с надставленными рукавами и облачилась в настоящее, взрослое. Подошла к старенькому, тусклому зеркалу. Из тумана выглянула слегка смущенная девушка с бровями, похожими на раскинутые птичьи крылья. Под крыльями блестели большие, расширяющиеся к вискам глаза.
В зеркале была другая Тынэна.
— Нравится тебе это платье? — спросила Елена Ивановна.
— Очень! — воскликнула Тынэна.
— Можешь взять его себе.
— Такое красивое? — удивилась Тынэна.
— А почему бы тебе не носить красивые платья?
— А как же вы? — спросила Тынэна.
— Мне оно теперь ни к чему, — ответила Елена Ивановна. — Бери, Танюша, носи и ни о чем не думай.
Елена Ивановна смахнула слезинку и улыбнулась. Но эта улыбка уже не была прежней и скорее походила на солнце, которое лишь угадывалось за плотной завесой облаков.
Тынэна еще раз подошла к зеркалу. На этот раз она стояла перед мутным стеклом долго, тщательно разглядывая свое отражение.
Тынэна пошла в последний класс своей школы и в ту же осень начала занятия на курсах по ликвидации неграмотности.
Лагуна подернулась новым льдом, море нагромоздило на берег обломки торосов.
В морскую белую даль уходили тропы охотников.
На первый свой урок Тынэна шла берегом моря, чтобы успокоиться и набраться храбрости.
В классе собрались чуть ли не все охотники Нымныма. Тынэна удивилась: она надеялась увидеть только неграмотных стариков.
Тынэна поздоровалась, и класс дружно отозвался.
— Ты как настоящая учительница, — с гордостью сказал Кукы.
Тынэна разложила на учительском столе конспект своего первого урока, тетради, книги. Она невольно подражала своим учителям, а в голове вертелась мысль о том, как спросить сидящих в классе, почему на урок явились и те, кто не числился в списках ее учеников.
Тут на помощь опять же пришел Кукы:
— Мы собрались на твой урок, потому что хотим узнать новости с фронта. Ты бываешь на полярной станции, слушаешь радио. Скажи нам. Мы не так хорошо знаем русский язык, чтобы понимать разговор по радио. Очень быстро говорят, и притом трещит.
После короткого сообщения Тынэны о положении на фронте Кукы сделал знак своим товарищам. В классе после их ухода остались действительно только неграмотные.
Первые минуты Тынэна все еще робела. Она показывала буквы, писала на доске, ходила по рядам, смотрела, как старики своими заскорузлыми, похожими на корни деревьев руками выводят в тетрадях крючки и палочки, слышала их трудное дыхание и временами даже легкий стон.
Часов у Тынэны не было, подать звонок вечером некому, и она не знала, сколько прошло времени.
Старик Папо поднял руку и попросился сесть на пол.
— Трудно сидеть на подставке, — виновато объяснил он.
Потом и другие ученики пожелали переселиться на пол.
— Хорошо, садитесь на пол, — разрешила Тынэна.
Писать на полу невозможно, и она решила почитать старикам для отдыха. Раскрыла книжку поэм Пушкина и объяснила:
— Сейчас я вам прочитаю и переведу начало сказочной поэмы Пушкина "Руслан и Людмила".
— Хорошо, — от имени всех согласился старик Папо.
Тынэна старалась читать с выражением, как ее саму учили в школе.
Ученики в такт стихам кивали головами, и, когда Тынэна остановилась, чтобы начать переводить, кто-то заметил:
— Будто заклинание произносит.
— Она же сказала — сказка, — важно поправил старик Папо.
Кончив переводить, Тынэна попросила задавать вопросы. Первым поднял руку тот же Папо. Он спросил, где живет Пушкин.
— Он умер, — ответила Тынэна.
Папо искренне огорчился и сказал:
— А я думал: вот выучусь грамоте, напишу письмо твоему Пушкину. Я ведь тоже сказки пишу.
Сначала Тынэна не поняла, каким образом неграмотный старик может писать сказки, потом вспомнила, что Папо — искусный косторез. Ей доводилось видеть моржовые клыки, расписанные рукой старого мастера. На гладкой, хорошо отполированной поверхности клыка Папо рисовал картинки из легенд и сказок чукчей. Все изображения были связаны между собой, и сказку можно было «прочитать» по всему клыку. Длинные сказания, не помещающиеся на одном клыке, Папо переносил на другие, и таким образом получалось как бы несколько "томов".