Самый безумный из маршрутов
Шрифт:
Мьюр шептал: «Иди спокойно, одна; ничто не причинит тебе вреда».
Я ответила «да». Да! Я пойду.
Глава 4
Что я несла с собой
Тропа Тихоокеанского хребта идет от Мексики до Канады, пересекая Калифорнию, Орегон и штат Вашингтон. Человек среднего роста с обычной походкой должен сделать шесть миллионов шагов, чтобы пройти весь путь. Он проходит через 26 национальных лесов, семь национальных парков и три национальных памятника, при этом местность постоянно меняется.
Уроки начинались в восемь утра и продолжались до полудня, и каждый день, один за другим, я шла мимо своих слоняющихся сверстников в комнату своего мотеля, к ноутбуку, чтобы почитать
Я узнала, что лучшим временем для перехода через пустыню была зима. Но тогда я пришла бы к подножию Высокой Сьерры весной, слишком рано. Если я войду в Сьерру раньше времени – до середины июня, – горы будут скрыты непроходимыми заносами скопившегося зимнего снега. Идти от Мексики нужно было весной, чтобы к середине июня оказаться в Сьерра-Неваде. Но передвигаться при этом следует быстро – к октябрю путь через штат Вашингтон скроют новые снегопады, сосны пригнутся и будут ломаться под тяжестью снега. Каждый год в конце сентября – начале октября путешественники, которые не успели пересечь границу с Канадой, из-за снега вынуждены прекращать путешествие.
Это означало, что в моем распоряжении было 22 недели, чтобы пешком преодолеть 2650 миль. Пять месяцев. В среднем я должна проходить 25 миль в день. Но, конечно, мне придется столкнуться со штормовой погодой; я должна учитывать, что в Сьеррах и Каскадных горах в течение нескольких дней я смогу передвигаться только со скоростью десять или пятнадцать миль в сутки. Получалось, что на менее сложных участках маршрута мне нужно будет проходить в день 35 миль. Климатическое окно казалось невероятно узким.
Я набрала в Гугле: «Пройти всю Тропу Тихоокеанского хребта. Где начать?» и, к своему великому изумлению, нашла ответ. В отдаленной пустыне, прямо на Тропе Тихоокеанского хребта, примерно в 20 милях к северу от мексиканской границы находится сборочный лагерь для путешественников. Он называется «Старт». Это большой ежегодный лагерь, в котором следили за тающим снегом. Там собирались люди, намеревающиеся отправиться в путешествие по этому маршруту. Я была не одна.
Группа собиралась всегда в конце апреля, в палаточном лагере в сухом месте в пустыне, которое называется «Окружной парк озера Морена». Я просмотрела фотографии, запечатлевшие ряды маленьких палаток оливково-зеленого цвета, красные холодильники с банками пива, разогреваемые на гриле гамбургеры, картофельный салат, заполнявший оловянные миски для запекания на столах для пикника, покрытых клетчатыми красно-белыми клеенками. Вокруг сновали мужчины в выгоревших на солнце рубашках; они заправлялись «горючим» и обнимались, надеясь совершить то же самое путешествие, которое предвиделось мне в этом проклятом мотеле с голыми стенами.
Все это казалось замечательным – невероятным – идеальным: большой лагерь, провожающий людей, намеревающихся совершить то же самое, что и я.
Я читала послания дикой природы – от людей, которых хотела найти и к которым собиралась присоединиться в походе на север. Из удушающего пространства своей промозглой тусклой комнаты, где единственным источником света был мой ноутбук, я убегала в пустыню Мохаве: огромную и продуваемую ветрами, окаменевшую.
У участников похода по Тропе Тихоокеанского хребта существовал свой язык. Я хотела хорошо им овладеть. Если вы намереваетесь полностью пройти весь путь за один раз, вас будут звать «дальноходом». Они принимают помощь от «ангелов тропы», добрых местных людей, проживающих в крошечных городках на маршруте.
Каждый новый «дальноход» на время пути получает прозвище, но вы не можете давать себе новое имя сами. Его нужно заслужить, а присвоить его вам должен другой «дальноход» или «ангел тропы».
Обычно прозвище дают, исходя из каких-то определяющих особенностей или глупостей, которые вы умудрились совершить. Такова была традиция. Я прочитала об одном мужчине, который ощипал своего гуся и набил перьями собственноручно сшитый спальный мешок. Стежки были слишком редкими и расходились. Поэтому каждое утро он вставал, весь покрытый мелким гусиным пухом. Его прозвали «Трахаль Цыплят».
Я наткнулась на оживленную онлайн-дискуссию, где туристы и «диванные „дальноходы“» активно обсуждали все, что касается Тропы Тихоокеанского хребта. Кажется, наиболее упоминаемым гуру в области снаряжения был человек по имени Рэй Жардин, прадедушка ультразвуковой теории. Его главный тезис: чем легче, тем лучше; бери лишь то, что необходимо.
В социальной сети Фэйсбук я вступила в группу «Класс Тропы Тихоокеанского хребта (ТТХ) 2009».
Через Фэйсбук я подружилась с людьми, которые проходили весь маршрут – «ТТХ Класс 2008» и «ТТХ Класс 2007» – и отсылала им вопрос за вопросом по мере возникновения. Десятки путешественников дали мне множество полезных советов. Я всегда отвечала, всегда благодарила – и действительно была благодарна. Я спрашивала: «Что мне понадобится для фильтрации воды из ручья – насос?» (Ничего. Вода на маршруте очень чистая.) «Безопасно ли идти по маршруту одной?» Мужчина с ником Никогда-Никогда ответил публично: Одному идти безопасно. Позже он нашел меня в «Фейсбуке» и попросил меня стать его другом. Я приняла его предложение.
Он прошел большой и сложный участок маршрута по Континентальному водоразделу, который также идет от Мексики до Канады, но через штаты в середине страны, а теперь он планировал полностью пройти ТТХ. Мы радостно беседовали о дальних походах. Меня очаровали истории, которые он рассказывал.
Мы стали созваниваться. В реальной жизни он был фанатичным фотографом, а еще поваром на линии приготовления гамбургеров. Ему было около 25 лет, и он жил в прибрежном городке в Нью-Джерси. Мы говорили о нашей жизни, о наших мечтах, о том, почему мы не остались там, где жили, почему дикая природа лучше. В глубине души мы оба были людьми гор. ТТХ был крупным маршрутом в стороне от нашей жизни, это место существовало, и Никогда-Никогда знал тропу.
Наши разговоры превратились в секс по телефону. Я притворялась, что на мне надето сексуальное белье; на самом деле я не считала, что оно мне идет. Он спрашивал, чем я занимаюсь. Я имитировала дыханием оргазмы, рассказывала ему, как я касаюсь клитора; мне нужна была свобода, горы, красивые закаты и костер, мне нужен был весь мир, и я хотела быть необузданным ребенком.
Мне нравилось осознавать, что я веду себя как дикарка.
Наедине в своей комнате в мотеле я просматривала фотографии из его профиля, отвечала ему, пока темнота сгущалась вокруг моей нетронутой кровати, цикады замолкали, а уличные фонари гасли; иногда я не ложилась до самого рассвета. В День святого Валентина мне по почте пришла огромная коробка шоколадных конфет «Годива» в виде красного плюшевого сердца, надписанной его настоящим именем: Филипп. Затем он прислал две репродукции высокой печати с изображением пейзажей, которые мне понравились, когда я смотрела их онлайн, уже вставленные в рамки. Он сам делал фотографии. Я послала ему прозрачные стеклянные шарики, которые «изготовила», прокалив в печи, и сразу положив на лед; внутри они треснули, а снаружи остались неповрежденными.
Он прекратил общение. Он назвал нашу переписку «слишком похожей на американские горки», чтобы его сердце могло выдержать – и меня поразило, как легко я это восприняла. Я не плакала, я даже не чувствовала, что кого-то потеряла. По правде говоря, я почувствовала облегчение. Я ему рассказывала о других парнях, которым я нравилась, но которые на самом деле не существовали. Я выдумала их, потому что мысли о том, что однажды мне придется встретиться с этим мужчиной в реальной жизни, стали меня пугать. Я начала беспокоиться о том, что он будет ждать от меня при встрече наяву.