Самый большой подонок
Шрифт:
– В общем, ждёт меня дальняя дорога в Сумеречную Зону, – сказал я.
– Конспирация прежде всего, – произнёс Шеф наставительно, собираясь развить поистине неисчерпаемую тему.
Внезапно его лицо исказила гримаса ужаса и отвращения.
Мы с Лаврентьевым не на шутку перепугались. Старикан слишком много курил, а кто курит, тот умирает вне очереди.
Шеф с брезгливой миной смотрел куда-то вниз и в сторону.
– У-у, мерзость! –
Мы наконец увидели то, что встревожило Шефа.
Это была огромная жаба, сидевшая на полу в привычной для себя позе и привычно же надувавшая горловой мешок. Она не мигая уставилась на нас, и у меня почему-то перехватило дыхание и захолонуло под ложечкой.
– Пошла вон! – встав и притопнув ногой, выручил нас Эдуард.
Он был медиком, потрошил в молодости таких зелёных красавиц и был гораздо менее, чем мы, закомплексован в отношении к гадам земным. А по тому, как решительно белохалатный коновал прогонял неизвестно каким образом проникшую в подземный бункер жабу, можно было сделать вывод, что и к инопланетным гадам тоже.
Жаба нехотя уползла к стене, и через полминуты Эдуард, опомнившийся и бросившийся ловить «зелёного соглядатая», вернулся на свою «пыточную кобылку» с пустыми руками.
– Как сквозь землю провалилась! – озадаченно сообщил он, поправляя очки.
– Тьфу, как она меня напугала! – честно признался Шеф.
– Я тоже струхнул, – поделился своими ощущениями и я.
Спецкомната располагалась глубоко под землёй и, несмотря на все ухищрения строителей, тут было сыровато. Но скорее всего эта жаба была не из тех, кому нужна влага и всё такое. Понятно, чем это могло для нас пахнуть. И вообще: грош цена и конспирации, и упрятанной под землю спецкомнате, если сюда смогло проникнуть существо размером примерно десять-двенадцать сантиметров.
– К чёрту конспирацию! – устало выдавил Шеф, закуривая.
Минуты две он молча дымил, приходя в себя и собираясь с мыслями.
– Ольгерт, ты отправишься в Сумеречную Зону в качестве «живца без подстраховки», – после долгого раздумья объявил Шеф. – Тебя доставят туда в специально оборудованной машине Дозорной Службы. Спецавтомобиль поведёт твой старый приятель Вольдемар Хабловски. В Дозорной Службе одному ему известно о твоём задании.
– Жабе ещё известно, – тихо вставил Эдуард.
– Плоховато ты в детстве ловил лягушек, – подтрунил над ним Шеф и, повернувшись ко мне, так сказать, закончил абзац: – По прибытии на место ты должен действовать в неплохо освоенном тобою амплуа «живца без подстраховки». Твоя задача-минимум – локализовать створы двух новых «кротовых нор». Задачу-максимум ставить сейчас бессмысленно: полагаю, неизвестные пока обстоятельства спутают все наши карты. Будет уже неплохо, если ты выяснишь, не используются ли вновь открывшиеся «окна» для заброски к нам иновселенских лазутчиков. А если хотя бы кое-что разнюхаешь о целях и намерениях хозяев тоннелей в отношении нас, то о большем и мечтать нельзя.
– «Живец без подстраховки» – тяжёлый режим, – подал голос Эдуард.
– Стар я стал, – посетовал Шеф, – а то бы сам отправился к чёрту на рога. – Он вздохнул, положил сигарету в пепельницу, опять залез в портфельчик и на сей раз извлек одну-единственную фотографию. – Ещё один вариант исхода для идущего на задание Исполнителя, – прокомментировал он, передавая снимок Лаврентьеву.
Эдуард взял фото и стал его изучать.
Пока он с чрезвычайно серьёзным лицом рассматривал фотографию, я угадывал возраст очередного мальчика.
– Этому несчастному не повезло в вашу сторону, Шеф, – непонятно пробормотал Эдуард и протянул фото мне.
Я вгляделся и прищёлкнул языком.
– Что, проняло? – безо всякой подначки спросил Шеф участливо.
– Да уж, это явно не грудняк и не сосунок, – возвестил я.
Коротко хохотнув, Шеф недобро сузил глаза.
– Этого так называемого «мальчика» в униформе дёртиков уже давным-давно отняли от женской груди. – Он отобрал у меня снимок и в хмурой задумчивости уставился на него. – Бедолаге лет восемьдесят, не меньше. К тому же он мёртв. Надо полагать, от органических причин.
Глава 2
Я проснулся, но продолжал лежать с закрытыми глазами. Меня окружала непроницаемая тьма. Снаружи доносился приглушённый лягз металла, шипение сжатого воздуха и прочие плохо различимые шумы. Лёжа лицом вверх, как в гробу, я постепенно переходил к истинному бодрствованию. Испытывая слабость и плохо соображая спросонья, приподнялся на ложе, и тут вспыхнул свет. Я распахнул глаза и огляделся.
Леденящий ужас охватил меня.
В лицо мне не мигая уставились тухлые косые глаза отвратительной нелюди – кругорота головозадого безобразного.
Не поднимаясь на ноги, я резким рывком выбросил тело из постели и, приземлившись на обе ноги метрах в двух от кругорота, принял боевую стойку.
Но кругорот и не думал нападать на меня. Ухватившись руками за обе щеки, он делал с собственным лицом что-то непонятное. Я оцепенело смотрел на слишком человеческие, не похожие на лапы нелюди, руки, и опомнился лишь тогда, когда увидел расплывшееся в широченной улыбке лицо Вольдемара Хабловски.