Самый черный день
Шрифт:
Марат караулил у паренька, и едва появилась такая возможность, выдернул его из капкана, оттащил. Вовремя. Ветка, не выдержала давления троса, обломилась, ствол вернулся на место, вновь похоронив под собой дядю Сеню.
«Ну и покойся с миром, — подумал Марат, поняв, что на еще один заход по поднятию сосны его не хватит.
Затащил пацана в машину, прибрал инструменты и повез к себе домой.
Когда Марат решил, что остается здесь подольше, он стал искать крышу над головой, вблизи деревеньки, но не на виду. Приблизительно между деревней и местом, где он
Сюда-то Марат и притащил пацана. Осмотрел ногу, которая опухла, но вроде сильно не пострадала, скорей всего, ушиб, хотя он не доктор. Завтра виднее будет, начнет сильнее распухать, значит, наверное, не ушиб. Уложил парня на свой спальник, а сам задремал рядом.
Паренек, возможно от пережитого шока, проспал всю ночь, почти весь день и проснулся лишь к вечеру. Марат все это время мучился, одинаково тяжело было оставить пацана, и целый день не видит тот мир до катастрофы, иллюзию молчуна.
Когда паренек проснулся, Марат накорми его, но идти в гости было уже поздно, и вся ночь опять прошла в метаниях и неспокойном сне. Еле-еле дождавшись утра, растолкал пацана и, позавтракав одной банкой тушенки на двоих, Марат убежал в гости, захватив свой тощий рюкзак с флягой воды и пачкой запакованных в вакуум рисовых хлебцев. На прощание он предупредил мальчишку никуда не выходить, что в принципе было излишне, при такой-то ноге.
Белокурая и синеглазая хозяйка встретила его ласковой, чуть удивленной улыбкой. Возможно, уже не надеялась на его возвращение. Дети скакали рядом, тянули какие-то игрушки, показывали рисунки. Гость прошёл на кухню, сел на привычное место, окунулся в знакомые запахи свежего хлеба и заварившегося чая, в теплую домашнюю тишину солнечного дня профильтрованного занавесками, к которому он так легко привык. И счастье наполнило его.
Но что-то царапало, что-то мешало до конца раствориться в любовании ее плавными движениями, похожими на танец, когда в процессе готовки она порхала от плиты к столу. Гость не мог погрузиться в книгу, которую не успел дочитать в прошлый раз. И беззаботные игры малышей, постоянно забегавших на кухню, не могли отвлечь.
А когда осознал, что это беспокойство за мальчишку, что лежит у него дома, дает о себе знать — разозлился. На парня, что так внезапно свалился на его голову, а еще на себя, ведь сам портит наслаждение, которого так ждал. Но изменить ничего не мог и, промучившись еще с полчаса, извинился и ушел.
Девушка проводила его светлой, чуть грустной улыбкой, а дети в открытую выражали недовольство, что он так мало побыл.
Сегодня ему даже не пришлось уговаривать себя не оглядываться и не смотреть по сторонам, взгляд и так был устремлен на приближающийся лес, а мысли забиты проклятым мальчишкой. Может по этой причине Марат заметил мужиков, лишь когда они перегородили дорогу: двое на безопасном расстоянии впереди, двое, отрезая
У всех пятерых поверх одежды на рукаве повязана тряпка с грубо намалеванным символом: распахнутый рот. Ребята с такой эмблемой именовали себя «Крик» и главным лозунгом их был: «Уничтожим всех молчунов, искореним заразу! И старый мир восстанет из пепла!» Марату стало страшно, не столько за себя, сколько за молчуна, у которого он гостил. Этих ребят надо любыми способами увести от деревни.
— Скажи мне, мил человек, откуда путь держишь? — спросил самый заросший.
Марат кивнул головой в сторону деревни, и добавил, а то еще и эти за молчуна примут.
— От туда.
— И как же ты туда попал, дорога то одна?
— Одна. Туда одна, обратно одна... По карте деревня. Провизия кончилась...
— Нашел чё? — с наигранным участием поинтересовался все тот же, главный наверное.
— Мало.
— А главное, храбрый какой! — продолжил издевательским тоном мужик. — Молчунов совсем не боится.
— Боюсь, — тихо выдавил он. — Но есть очень хотелось. Нет их там.
— Допустим, — улыбнулся мужик. — А не видел тут случайно двоих: мужик и паренек.
Марат мотнул головой.
— Врет? — спросил мужик через плечо у парня помоложе, что стоял за его спиной.
— Врет, — уверенно ответил парень, — долго был, мало нашел. Либо склад там, такой большой, что никак вынести не может, либо в гости к мутантам прописался. Имеют его там как хотят, а он и радуется.
— Давить таких нужно вместе с мутантами проклятыми, — раздалось почти над самым ухом.
Марат не успел дернуться, боль пронзила затылок, тьма и тишина поглотили его.
Марат открыл глаза — вокруг все та же темнота, только не укачивающая, дающая покой, а какая-то угловатая, жесткая и пахнущая ржавчиной и машинным маслом. Тишина тоже пропала, её прорезали негромкие голоса, которые он уже слышал на лесной дороге.
— Командир, может, дождемся группы? Нас же за мужиком с мальчишкой посылали, а не с молчунами воевать!
— Ты же сам видел, он шел оттуда. Может уже не в первый раз. А вдруг им уже насытились, и до прихода группы, мутант может сменить место охоты! Все! Закончили галдеж! Через пять минут выходим.
Проскрипели и затихли шаги.
— Это он в начштаба метит, — зло прошипел один из оставшихся. — Выслуживается, гад, за счет наших жизней!
— Кстати, зачем мы сохранили жизнь этому наркоману? — видимо желая уйти от скользкой темы, поинтересовался его собеседник. — Раньше бы к стенке и всё.
— Приказ штаба. Народ мрет, как мухи, а пополнения нет почти. Работать не кому…
Из далека донесся неразборчивый окрик, парни матюгнулись и ушли. Туда, в сторону деревни, убивать голубоглазую и её детей. Пошли уничтожать его кусочек старого мира, его личного рая. Марат тихо выл сквозь кляп, катался, глухо ударяясь о железо, изворачивался в веревках, больно врезающихся в тело, но не мог освободиться.
Справа что-то металлически лязгнуло, и его камеру залил нестерпимо яркой свет, заставив зажмуриться.