Самый черный день
Шрифт:
Рита шла к выходу из деревни, хоронясь вдоль заборов. Она торопилась — если бичи слышали шум, то могли и смотаться раньше времени. Но опасения ее были напрасными — дядя Толя с дядей Костей сидели на том же колесе и что-то лениво обсуждали.
— О! Явилась, не запылилась. Ну как?
— Порядок, только пошли отсюда быстрей...
Все четверо двинулись к шоссе. Дядя Толя принял Мишутку на руки, а Рита стала рассказывать, как отлично сработала её идея с ребенком, и как во втором же дворе их одарили мешком картошки. Дядя Костя принял из её рук пакет и недоверчиво заглянул внутрь — там действительно лежала дюжина прошлогодних картофелен, которые в иные времена годились разве что на откорм свиней, но привередничать не приходилось. Согласно уже усвоенным всеми новым правилам, всё добытое полагалось как можно скорее употребить, посему, не доходя до шоссе компания присмотрела небольшую группку чахлых березок и расположилась на поздний обед.
Дядя Толя извлек из заплечного мешка маленькую кастрюльку без одной ручки и Рита, ополоснув картошку в проточной канаве вознамерилась сварить ее целиком. Понимая, что на троих этого будет маловато, она запустила руку на дно сумки и достала пригоршню поломанных макарон — в грядущие отношения нужно было инвестировать, хотя банку тушенки она пока доставать не собиралась. «Слишком жирно» — решила она.
Пока кастрюля нагревалась на чахлом костерке из наломаных веток, Рита смогла подробней изучить своих спутников. Тот, который поразговорчивей — дядя Толя — был на вид чуть моложе, ему было не больше пятидесяти. У молчаливого пожилого дяди Кости не хватало зубов, зато была «утешающая» декорация — вполне приличные очки. То ли он и вправду до войны был зажиточным мужиком, то ли снял с кого. «На бесптичьи и жопа соловей» — подумала Рита и загрустила. Мишутка начал капризничать и ей пришлось проверить, не описался ли он — догадка подтвердилась и ей пришлось снять с него колготки и замотать ему ноги найденной на дне сумки наволочкой. «Да, это обуза, и от нее надо избавляться», но пока она делала вид, что именно её идея с ребенком принесла им еду и решила повременить — пусть думают, что от Миши была польза. В конце-концов, до дачных участков недалеко и там станет понятней, как жить дальше.
Картошка была омерзительно горькой на вкус и хуже всего, что горечь впитали в себя и макароны. А еще Рита вспомнила, что проросшей прошлогодней картошкой можно даже отравиться, и в ту же минуту у нее начала болеть голова. Непонятно, было ли это элементом самовнушения или и вправду от такой еды могла случиться мигрень. Справедливости ради надо сказать, что Костя с Толей вообще никак не комментировали трапезу, а просто молча таскали из кастрюльки грязными руками картофелины, снимали с них в некоторых местах шкурку и жадно обжигаясь ели. Остатки макарон она решила сохранить на ужин, и, слив воду, завернула их в самую компактную и чистую тару из всего что у них было — в тот самый промытый пакет из-под картошки. Добраться до дачного поселка очень хотелось до наступления темноты, поэтому послеобеденный отдых был проигнорирован. Дядя Костя взял на руки Мишутку, и компания пошла в сторону шоссе.
Они дошли до дачного посёлка без приключений, но было уже почти совсем темно. Они не стали обследовать местность и просто залезли в бытовку, которая стояла на самом крайнем участке. Дом на участке тоже был, но он был недостроен — одни стены и стропила, так что, бытовка на его фоне выглядела обжитой квартирой. Посёлок был скорей садово-дачным кооперативом и домики в зоне видимости имели очень хлипкий для зимовки вид, но оставалась надежда, что нечто более капитальное они найдут, когда рассветёт. В бытовке стоял раскладной алюминиевый столик, верстак для столярных работ и пара разнокалиберных табуреток. Рита вынула пакет со слипшимися макаронами и со словами «будем ужинать» развернула его на верстаке.
4
Егор патриот | 16 февраля 2016, 23:13
ребят вы же сами понимаете что американцы соими жопными спутниками нифига не сделают а про ядерные подлодки бред у нас их не 2 будет а 20 и будут наводится они со всех точек планеты и американцы даже не узнают откуда был удар к тому же у американцев система про Патриот ничего не сделает даже против нашего тополя)))
Толян Исаев | 17 февраля 2016, 16:05
Если и будет эта самая война,то в ней победит Россия,это 100% а наш тополь им ещё на жопу глаза натянет у них нет такого мощного оружия как тополь-м да и против России затевать войну-это всё равно что идти на верную смерть да ещё и мир под удар подставлять
СВОЙ | 17 февраля 2016, 17:46
мы америку в рот ебём всю жизнь и Умничка тоже там у буша подсосала правильно?)) эти уебаны всему миру должны? а теперь все кто за америку подумайте: американцы в Ираке помните?? так вот если они с такой маленькой страной не справились то куда им на РОССИЮ нападать??? а? тем более Вовану респект и американ мен мудаебище)) америка сосет яйца всю жизнь))
Вечерняя трапеза оказалась более скудной, но куда более размеренной. Все-таки крыша над головой — великая вещь. Даже Мишутке перепал маленький сгусточек макарон, чтобы спал спокойней. Единственным неприятным открытием стало то, что дядя Костя с дядей Толей довольно скверно пахли. На улице это было незаметно, а в тесной бытовке запах был очень ощутимым. В добавок ко всему, оба решили немного расслабиться и, развалившись на каких-то пиломатериалах, стянули с себя носки, штаны и разложили их тут же сушиться. Их видавшие виды кроссовки стояли в углу и воздуха тоже не озонировали. Рита вышла на улицу подышать.
Вернувшись, она застала мужчин за неторопливой беседой. Мишутка спал на обеденном столе и она решила разместиться на верстаке — все-таки не на полу... Отвернувшись к стене, Рита очень хотела поскорей уснуть, но дяди периодически повышали друг на друга голос, и заснуть она так и не смогла.
— Слышь, красавица, а с «отпрыском» что делать будем? — обратился к ней вдруг дядя Толя.
— А что с ним делать? Картошки-то нам подкинули из жалости.
— Не, ну это ясно, а если мы вдруг тут обоснуемся? Нам он зимой не нужен.
— Ну оставим где-нибудь...
— Не, мать, это жестоко. В такое время никто его не подберёт, будет орать, мучиться...
— А что мне ему, голову топором отрубить?
— Ну, не знаю, хотя на мой вкус так даже гуманней.
— Надо будет — отрублю, а сейчас дайте уже поспать.
— Слыхал, Костян, какая баба к нам прибилась боевая! А вот ты, к примеру, знаешь, кто довёл до такого, что бабы детей извести готовы? А я тебе скажу — выродок этот черномазый! Вот попался бы он мне — вот этими самыми руками бы придушил.
— Ты о ком? — отозвался нехотя дядя Костя.
— Об обезьяне этой, об Обамке. Но, слава Богу, теперь то им там кирдык пришёл. Будут знать, как задираться. А то, ишь, все им должны, видите-ли, всеми командуют. Ну? И где те командиры теперь? Ась?
Рита пыталась заснуть и уже почти привыкла к их голосам, но ситуацию осложняло то, что дядя Толя после каждой значительной, на его взгляд, фразы, истово чесался. Как только до Риты долетал звук поскрипывающих досок и характерные звуки расчесывания — ее накрывала очередная волна «чудных» запахов из под Толиной майки.
— А я, например, уверен, что наши уже в Вашингтоне. Или на Аляске, на худой конец. А чё? Пусть отдают в качестве компенсации.
Костя лежал тихо и только негромко одобрительно покряхтывал, своеобразно поддерживая разговор.
— Ты, Костян, что думаешь, зря мы тогда тактическим оружием по этим уродам вмазали? Нет, Костян, не зря. Там наши ребята гибли, между прочим, и Обамку это касаться вообще не должно было. Наши соседи — мы тут сами разберёмся! Нет ведь, полез, сучий потрох, лекции нам читать, как нехорошо ядерным оружием хуячить. А сами что? Забыли Хиросиму? То есть, им можно, а нам нельзя? Ультиматум предъявил... Вот ему, блять, ультиматум! Понял?