Самый черный день
Шрифт:
— Ну, люди всякое говорят. Есть здесь даже те, кто через Заражённую Зону прошёл… Но о Первом Городе я не слышала… У других поспрашивай. Скоро они придут со смены.
Оля вздохнула и продолжила пить кипяток, а баба Рина тем временем рассказывала ей, как себя вести в новом бараке, куда можно ходить и куда нельзя, и что на мужскую половину лагеря ходят только по специальному разрешению, которое выдаётся в качестве поощрения за долгий добросовестный труд.
На следующий день Оля получила своё первое взрослое распределение: её отправили работать на кухню. Похлёбка для взрослых
К вечеру девочке поручили новые обязанности: разнести еду по дальним цехам. Оля получила пропуск на мужскую половину лагеря. Она ходила от цеха к цеху и раздавала еду, пока не остался только один склад, на котором работал сортировщик, и ему тоже полагалась порция похлёбки.
– Оля! — воскликнул молодой человек, едва девочка перешагнула порог склада.
– Артём… — выдохнула Оля, вмиг узнав друга.
Они обнялись и не отпускали друг друга очень долго.
— Я думала, тебя больше нет, — прошептала девочка и прижалась к Артёму ещё сильнее. Она отметила, как он изменился, превратившись из нескладного кудрявого мальчишки в высокого сильного мужчину.
— А я ждал…— шептал Артём в ответ. — Ждал тебя все эти два года… Ждал каждый день… Ты стала такая красивая…
Оля смутилась. Она никогда не получала комплиментов и не умела на них реагировать.
— А Егор? — спросила девочка. — Егор жив?
— Я не знаю. Я не видел его с тех пор, как и тебя. Помнишь, когда нас вернули в лагерь, то посадили в яму?
Оля кивнула.
— Нас с Егором потом ещё долго допрашивали, били, — продолжал Артём. — А потом меня направили сюда, а что стало с ним, я не знаю.
Слёзы появились на глазах Оли, и молодой человек вновь притянул её к себе.
С тех пор Оля каждый день приходила к Артёму. Она была безмерно благодарна судьбе за то, что попала работать на кухню. Её жизнь обрела новый смысл. Весь день Оля жила ради тех нескольких минут, что проводила с Артёмом.
Но однажды она пришла и не застала его на месте. Обычно он встречал её прямо на пороге, а сегодня его нигде не было. Оля прошла вглубь склада. Вещи, обычно аккуратно сложенные и рассортированные по стеллажам, валялись на полу.
– Артём! — позвала Оля.
– Я здесь, — послышалось откуда-то сверху, и молодой человек спрыгнул на пол. Потом он быстро прошёл к выходу и прикрыл дверь.
— Что случилось? — испуганно спросила Оля.
Артём не ответил. Он мял в руках какую-то книжку в кожаном переплёте и молчал.
— Что с тобой? — спросила Оля.
— Это дневник моего отца, — прошептал Артём. — Вчера привезли вещи с другого склада, и там было это…
Оля посмотрела на дневник. Она не умела читать, но ей передалось волнение друга.
— Вот… — сказал Артём, открывая последнюю страницу. Там была нарисована какая-то картинка с точечками, изогнутыми линиями и буквами.
— Это карта, — еле сдерживая эмоции, прошептал Артём. — Я знаю, где находится Первый Город!
Оля чуть не вскрикнула.
— Так мы всё-таки…— начала она.
— Убежим, — закончил Артём и улыбнулся.
Оля бросилась ему на шею и почувствовала, как он сжал её талию сильными руками, но не как обычно, а по-особому… Их глаза встретились… От его дыхания у девушки затрепетала чёлка… Её взгляд невольно скользнул по его губам и… Входная дверь скрипнула. Молодые люди отпрянули друг от друга. Они оба понимали, что никто в лагере не должен знать об их связи. Вошёл распорядитель и, не обращая внимания на раздатчицу еды, принялся отчитывать своего сортировщика за бардак на складе.
Оля тихонько вышла. И она не знала, от чего так сильно колотится её сердце: то ли от мысли, что скоро она опять вдохнёт воздух свободы, то ли от того, что всё ещё трепетала её чёлка…
Оля проснулась от того, что кто-то сильно пнул дверь. Девушка открыла глаза и увидела, как в барак вошли несколько мужчин. Она сразу узнала Ловцов по темно-зелёным комбинезонам. Мужчины заставили всех подняться с кроватей и построиться. Главный из них, с черной лентой на груди, ходил между женщин и командовал:
– Эту…эту…эту…
Когда он подошёл к Оле, лицо его расплылось в улыбке.
— И, конечно, эту, — сказал он, и взгляд его наполнился самодовольством и предвкушением чего-то особенного.
– Не надо её. Она только-только пришла из детского лагеря, — вмешалась баба Рина.
– Заткнись, старуха, — ответил главный Ловец. — Берите её, парни, — отдал он приказ своим подчинённым.
Олю вместе с ещё пятью девушками вытолкали на улицу, и повели к выходу из барака. Там их уже ждал крытый грузовик. Девушек посадили в кузов, и машина тронулась.
— Куда нас везут? — спросила Оля у соседки слева.
— К Барону. Куда ж ещё?— усмехнувшись, ответила та.
— Кто такой Барон? — вновь задала вопрос Оля.
Соседка удивлённо посмотрела на собеседницу, а потом сказала:
— Ах, да… Ты ж из детского лагеря… — и замолчала.
— Зачем нас везут к Барону? — не отступала Оля.
— Слушай… совет тебе дам, — сказала соседка справа, слышавшая весь разговор. — Не сопротивляйся и не кричи там. Целее будешь… А лучше улыбайся. Делай вид, что всем довольна. Тогда хоть поешь потом нормально.
— А я слышала, — вставила другая соседка, — что из соседнего барака одну девушку не вернули назад, а оставили там навсегда. И она теперь живёт в доме Барона и одевается красиво и ест каждый день вкусно.
— Враки это, — вмешалась в разговор четвёртая соседка. — Мы для них, как вещи. И таких вещей много: можно каждый день менять и брать ту, что поновее. Никто не будет одевать и кормить вещь.
Девушки замолчали. Автомобиль остановился у каменного трёхэтажного особняка с широкой лестницей и позолоченными периллами. Оля никогда не видела таких шикарных домов: с балконами, мраморными колоннами и скульптурами. Перед домом была разбита лужайка, на которой играли маленькие дети: мальчик и девочка. Они были одеты в чистенькие костюмчики, а немного поодаль в изящном резном кресле покачивалась немолодая женщина в строгом синем платье и с аккуратно убранными в изысканную причёску волосами. Она присматривала за детьми и не обращала никакого внимания на прибывших из лагеря девушек.