Самый черный день
Шрифт:
– Доложишь завтра своему распорядителю, что я назначила тебе шесть часов трудовой дисциплины дополнительно.
Сигнал к окончанию рабочего дня прозвучал уныло и протяжно, но для детей, начинающих работать с рассветом, это были самые сладкие звуки за весь день. Построившись в колонны по двое, подростки и ребятишки помладше, покидали поля, проходя в свете прожекторов маршем вдоль колючей проволоки от одной сторожевой башни к другой.
Оля весь день работала в теплице. Услышав сигнал, она лишь вздохнула: сегодня ей не уйти вместе со всеми, но она не унывала. В конце концов, в прохладную осеннюю
Детский лагерь в Посёлке был единственным местом, которое Оля помнила в своей жизни. Иногда ей казалось, что кроме этих бесконечных чёрных полей, колючей проволоки и грязных бараков больше ничего в мире и не существует. Но потом она поднимала голову и видела пролетающих в небе птиц и думала, но куда-то же они летят?! И вот, наконец, этот мальчик…Артём. Кажется, он немного старше её, а значит, его, как и Егора, скоро переведут в лагерь для взрослых, чтобы обучить ремеслу и «посвятить свою жизнь работе на благо общества и всего Посёлка» (как говорит их надзирательница). И всё вроде правильно. Всегда так было… Но почему тогда упоминание о некоем Первом Городе так взволновало её?
— Эй, — кто-то тихо окликнул Олю.
Девочка обернулась и за одним из деревянных ящиков, где хранились лопаты и вёдра, увидела Егора.
— Что ты здесь делаешь?
– Тс-с, — рыжеволосый мальчуган приложил палец к губам. — Я принёс тебе поесть, — и с этими словами он показал девочке жареную крысу. — Вот, только сегодня добыл, — с гордостью заявил он.
Олю не надо было упрашивать, тем более что распорядитель работ сам ушёл на ужин, и она была в теплице абсолютно одна. Егор достал нож, сделанный им из обломка серпа, и поделил крысу пополам. Оля и мечтать не смела о таком царском угощении.
Когда трапеза была окончена, от крысы не осталось даже косточек.
— Ничего, — сказал Егор, доставая из-за пазухи рогатку. — Я теперь много настреляю — и он поведал, как выменял у одного из охранников лагеря старый противогаз, из которого вырезал резинку для своего нового оружия.
– А Артём что-нибудь ещё рассказывал? — спросила Оля неожиданно.
Егор укоризненно покачал головой (он понял, что Оля его не слушала) и ответил:
– Да он много, чего рассказывает. Но я ему не очень верю.
— Почему?
— Потому что так не бывает, — отрезал Егор. Ему совсем не хотелось говорить о новичке.
Но Оля не отставала.
— Что не бывает? — спросила она.
– Он говорит, что в их Первом Городе почти все дети учатся какой-то «школе».
— Что это?
— Не знаю, — пожал плечами Егор, но после этого они могут читать и понимать, что написано в старых книгах.
— Как это?
— Его отец (тот, которого убили Ловцы с нашего Посёлка) занимался тем, что ездил по Вольным рынкам и выменивал книги на патроны.
— На патроны?! — Оля изумилась,
Послышались шаги. Девочка вскочила на ноги.
— Уходи, — шепнула она мальчику. — Распорядитель возвращается…
Обычно Оля не любила зиму. Даже самая слякотная осень вызывала в её душе более теплые воспоминания, чем постоянный холод. Норма дров на отопление одного барака была строго регламентирована и никогда не пересматривалась в большую сторону. В то время как тепло от печи нещадно уходило сквозь щели в стенах, дети сдвигали кровати и спали в обнимку друг с другом. Это помогало хоть как-то согреться.
В эту зиму из самых старших подростков, в числе которых оказалась и Оля, и Егор, и Артём, сформировали отдельную бригаду и отправили на заготовку дров в помощь взрослым членам Посёлка. Так Оля впервые оказалась в настоящем лесу. Пораженная красотой заснеженных елей, она стояла по колено в снегу и боялась пошевелиться. Ей казалось, что ещё чуть-чуть, и она спугнёт этот дивный сон…
Голос распределителя вернул девочку в жестокую реальность. Работа была тяжёлой, и под конец дня подростки не чувствовали ни рук, ни ног. Но кто бы только знал, как не хотела Оля уходить из леса и возвращаться в четыре стены знакомого до последнего гвоздика барака... И Боги услышали её молитвы. Лесозаготовителей не повели в Посёлок. Для надсмотрщиков оказалось выгоднее разбить для них полевой лагерь прямо на делянке.
Ловцы сделали для подростков большой брезентовый чум и разожгли перед ним костёр, показав, как с помощью створок направлять тепло внутрь. Несмотря на страшную усталость, Егор помогал им во всём, с жадностью впитывая уроки выживания в дикой природе от опытных охотников и следопытов, коими считались все Ловцы Посёлка.
Никогда ещё Оля не чувствовала себя так хорошо, так свободно…
Она сидела на подстилке из сухого тростника. Ей было тепло и комфортно, а рядом (и это самое главное) органично пристроились её друзья: Артём и Егор. Наступила глубокая ночь, но ребята всё ещё не спали. Им было хорошо вместе. Артём, по просьбе Оли, опять рассказывал о Первом Городе:
— У нас всем управляет Совет старейшин, и каждый житель имеет право высказаться, — вещал он вполголоса.
А Егор, положив голову девочке на колени, смотрел на огонь, и странные чувства рождались в нём в эту ночь…
Наступила весна. Снег растаял, и с каждым днём становилось всё теплее. Подростков давно вернули в Посёлок, и дни опять потянулись серо и уныло. Но теперь эта серость тяжёлым камнем висела на душе Оли. Картины зимнего леса не покидали её сознание. Если там так прекрасно зимой, то каково же там весною?! Неужели она больше никогда не увидит этой сказки? Этого волшебства? Девочке хотелось кричать от отчаяния, слёзы появлялись на её глазах, пока однажды…
— Я так больше не могу, — прошептала Оля Егору, когда они встретились после смены и спрятались за стеной мужского барака в яме, где хранилась солома, из которой ребята вязали себе подстилки на кровати. Это место обнаружил Артём. Оно не просматривалось с вышек, и там можно было побыть наедине друг с другом. Вот только Егору совсем не нравилось, когда там уединялись Артём и Оля, и совсем другое дело, когда девочка была с ним.
– Что случилось? — спросил Егор.
– Я хочу… убежать отсюда.