Самый далёкий берег
Шрифт:
Мухомор выглядел подавленным, но изо всех сил пытался сохранять самообладание и кураж.
— Не ной, кореш, перемелется — мука будет, — отозвался он, скалясь в невеселой улыбке. — Замотали зайку борзые, чего уж тут… Сгорели так сгорели… — Он одернул китель, притопнул парадным начищенным сапогом и ухмыльнулся прямо в физиономию псу: — Пошли, начальничек, ключик-чайничек… Грабки за спину сложить или как прикажете?
Пес молча посторонился. Разобраться в его мимике было решительно невозможно — если это существо вообще обладало мимикой — но голос, пожалуй что, звучал определенно
— Вас не затруднит выражаться яснее? Транслятор плохо берет местные жаргонизмы, которыми вы, судя по всему, изъясняетесь…
— Далеко технике до совершенства, — несломленным голосом отозвался Мухомор. — Я хочу сказать, любезный, что мы с превеликой охотой и высокой степенью социальной ответственности готовы за вами последовать, куда только угодно, как существа законопослушные…
— Рад слышать, — кратко ответствовал пес, указывая лапой на белоснежный круг в центре зала.
Кирьянов с тоской оглянулся на окно, торопясь в последний раз полюбоваться редкостным зрелищем. Будущие непристойности его не особенно волновали — просто на душе было пакостно.
Они вчетвером вошли на середину круга, оставив старикашку в малиновом роскошном наряде на прежнем месте, и вокруг них тут же сомкнулось золотистое сияние.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ВОТ И РАСЩЕДРИЛИСЯ ГАРАНТЫ…
Когда оно рассеялось, исправно и мгновенно, все оказались в широком и длинном коридоре, светло-сером, с серебристыми полосами на стенах. Взад-вперед с видом деловым и озабоченным сновали существа в такой же синей форме (и, как это частенько бывает в местах, где собираются галакты самого разнообразного облика, у иных деловитость и озабоченность можно было угадать только по стремительной походке, поскольку их мимику землянин ни за что бы не понял).
Пес показал направление. Мухомор моментально ссутулился, наклонился вперед, заложил руки за спину и поплелся в ту сторону, шаркая подошвами, волоча ноги, занудным голосом напевая:
Вот приходит весточка, весточка из лагеря.
Говорилось в весточке: мол, в разливе рек,
сговорив друзей с собой и убив конвой,
ваш сыночек Витенька совершил побег…
По-видимому, ему страшно хотелось самоутвердиться хотя бы таким проблематичным способом. Пес с явным неудовольствием дернул бурыми брыльями, но промолчал. Существа в синей форме не обращали на них никакого внимания, то ли насмотрелись подобных шествий, то ли выполняли некие правила вежливости.
В кабинете, куда их привели, за столом восседало создание, к коему при рассмотрении и некотором раздумье подходило обозначение “вроде рака”. Над синим воротником с непонятными золотыми узорами зеленела хитиновая голова с дюжиной трепещущих сяжек, усиков и члеников, а два огромных черных глаза совершенно по-рачьи колыхались на толстых стебельках. Судя по всему, хозяин кабинета был существом занятым — повсюду на столе у него что-то мигало, что-то свиристело, переливались цепочки цветных огоньков, плясали полупрозрачные знаки, разворачивались в кривые клубки пунктирных линий…
Увидев вошедших, он, однако, что-то сделал
— Прошу садиться, уважаемые разумные существа (из пола моментально выскочили два вздутия, развернувшиеся в кресла, как нельзя более подходящие для гомо сапиенс). Прошу извинения за то, что пришлось причинить вам временные неудобства и довести ситуацию до того, что вас пригласили сюда и попросили ответить на несколько вопросов. Однако меня извиняет то, что вы, как ни прискорбно это подчеркивать, в некоторой степени сами оказались виноваты в таком именно обороте событий…
Над ухом Кирьянова неприязненно сопел Пес, безусловно, не одобрявший такой деликатности. К счастью; он был здесь лицом подчиненным — ох, чует сердце, к счастью…
Украшенный золотым шитьем Рак продолжал:
— В данном секторе именно на меня возложена должность этического комиссара по разбору возможных нестандартных ситуаций. Есть ли у вас, уважаемые разумные существа, протесты по поводу моей кандидатуры? Быть может, у вашей расы имеются какие-то моральные, религиозные, этические или бытовые препоны, препятствующие непринужденному общению с галактами моего облика? Если так, вы имеете полное право потребовать беседы с другим, более отвечающим каким-то вашим представлениям существом…
Пес за спиной произнес тихо, но явственно:
— Дело ваше, парни, но я бы вам не советовал выделываться. К кому-то еще попадете… А комиссар у нас — гуманист известный…
Наверняка этот барбос блефовал из чистой вредности, но что-то не тянуло на эксперименты. Даже Мухомор притих, бросил равнодушным тоном:
— Ничего, и так сойдет… За что забрали, начальник?
— Я бесконечно далек от мысли не то что давать отрицательные оценки вашим поступкам, но и просто выносить по их поводу суждения, — сказал Рак. — Однако, согласитесь, ситуация такова, что вам придется ответить на некоторые вопросы…
— А в чем дело? — буркнул Мухомор.
— К превеликому сожалению, создалось впечатление, что вы пытались рассчитаться в ресторане “Орбиталь” идентификационными картами, принадлежащими неким другим существам…
— А чем докажете? — нахально осведомился Мухомор. — Может, мы эти самые и есть, доподлинные…
Рак молча таращился на него. Физиономия его была не более богата внешними проявлениями эмоций, нежели фонарный столб.
— Насколько я могу судить по вашему внешнему виду и форменной одежде, вы являетесь служащими Спасательного Корпуса Галактической Бригады?
— Точно, — пожал плечами Мухомор.
— И принадлежите к обитателям района, по галактическому, коду обозначенному как… — Он с пулеметной быстротой отбарабанил череду букв, цифр и еще каких-то обозначений. — Самоидентификация — Солнечная Система, Земля?
— Точно.
— В настоящий момент проходите службу на базе… — Снова пулеметная очередь.
— Ну.
Рак повернулся к Кирьянову:
— Насколько я могу судить по данным информатория, ваша раса — двупола?
— Ага, — осторожно ответил Кирьянов.