Самый длинный день. Высадка десанта союзников в Нормандии
Шрифт:
За много миль от танкистов подполковник люфтваффе Приллер получил самый загадочный приказ в своей карьере. Он и сержант Водаржик из его крыла завалились спать в свои койки в расположении опустевшего аэродрома 26-го истребительного крыла около часа ночи. Они с успехом погасили свой гнев в адрес руководства люфтваффе с помощью нескольких бутылок великолепного коньяка. Сейчас сквозь пьяный сон Приллер едва услышал зазвонивший телефон. Он медленно поднялся и, опираясь левой рукой на стол, снял трубку.
Звонили из штаба 2-го истребительного корпуса. «Приллер, – сказал дежурный офицер, – похоже на то, что происходит что-то вроде вторжения; думаю, тебе стоит привести свое крыло в состояние повышенной готовности».
У до конца не проснувшегося, полупьяного Приллера внутри все снова закипело. 124
Через несколько минут телефон снова зазвонил. «Что еще?» – спросил Приллер. Звонил тот же офицер. «Дорогой Приллер, – сказал он, – произошла ошибка. Мы получили неправильную информацию. Все в порядке – никакого вторжения». Приллер пришел в такую ярость, что не смог ответить. Более того, он уже не смог заснуть.
В противоположность сомнениям, неуверенности и нерешительности, проявленным Высшим немецким командованием, солдаты при контакте с противником действовали быстро и решительно. В противоположность генералам из штабов «OB-West» и группы армий «В» они не сомневались, что силы союзников вторглись на континент. Многие из них уже принимали участие в боевых столкновениях с американскими и британскими десантниками. Тысячи других находились в ожидании за береговыми оборонительными сооружениями, готовые отразить вторжение. Они понимали, что случилось, но зависели от обстоятельств и действий противника.
В штабе 7-й армии один из немногих генералов, который знал, что нужно делать, собрал совещание. Генерал Пемсель стоял перед офицерами в ярко освещенной комнате. Говорил он, как обычно, тихим мягким голосом. Точное понимание положения определял смысл слов. «Господа, – сказал он, – я уверен, что вторжение произойдет на рассвете в нашей зоне. Я призываю вас отдать все силы, которые у вас есть».
В сотнях миль от штаба 7-й армии находился человек, который полностью согласился бы с Пемселем, выигравший много сражений благодаря способности видеть реальную ситуацию сквозь противоречивые факты. Но этот человек мирно спал. В штабе группы армий «В» положение не казалось таким серьезным, чтобы беспокоить фельдмаршала Эрвина Роммеля.
Глава 6
Парашютистам уже было доставлено первое подкрепление. В районе выброски парашютистов 6-й британской дивизии приземлились 69 планеров, 49 из которых попали на приготовленную полосу. (Первая группа планеров приземлилась раньше – отряд под командованием майора Ховарда, захвативший мосты, – а за ней небольшая группа планеров, доставивших тяжелую технику.)
«Поезд», состоящий из 69 планеров, был основным. Перед его посадкой саперы успели проделать большую работу. У них не было достаточно времени, чтобы полностью очистить от различных препятствий посадочную полосу, но достаточно, чтобы взорвать препятствия с помощью динамита. После приземления планеров картина была ужасной. Повсюду валялись искореженные планеры: обломанные крылья и хвосты, сплющенные кабины. Невозможно было представить, чтобы кто-нибудь остался в живых после такого приземления. Но жертв, как ни странно, было немного. Во время полета раненых в результате зенитного обстрела было гораздо больше.
С поездом прибыл командир 6-й дивизии генерал-майор Ричард Гейл со своим штабом, новыми подразделениями, тяжелым оборудованием и необходимым противотанковым вооружением. Люди выбирались из поломанных планеров, ожидая, что сразу попадут под вражеский огонь, но вокруг была пасторальная тишина. Сержант Джон Хатли, пилотировавший «хорсу», ожидая «горячий» прием, предупредил второго пилота: «Как только мы упадем на землю, сразу выпрыгивай и беги в укрытие». Но признаки войны в виде разноцветных трассирующих очередей наблюдались на значительном отдалении, в районе Ранвилля. Вокруг них люди выгружали из планеров оборудование и затаскивали на джипы противотанковые пушки. Атмосфера после перелета и такой посадки была почти веселой. Хатли с товарищами, которых он привез, перед тем как отправиться в сторону Ранвилля, забрались в деформированную кабину и выпили
На другом краю нормандского побережья на Шербурском полуострове первые американские планерные поезда тоже собирались садиться. На месте второго пилота в головном планере 101-й дивизии сидел помощник командира бригадный генерал Дон Пратт, которого в Англии так испугала брошенная на его постель фуражка. Пратт, по словам очевидцев, перед первым для него полетом вел себя как «беспечный школьник». Караван состоял из 52 планеров, которые в связке по четыре тянули «дакоты».
В планерах находились джипы, противотанковые пушки, медицинская служба дивизии и даже небольшой бульдозер. На носу головного планера было крупно нарисовано «№ 1». Огромный «Кричащий орел» – эмблема 101-й дивизии – и американский флаг декорировали брезентовые кабины пилотов. Летящий в первой связке помощник хирурга Эмиль Наталле смотрел на рвущиеся под планером снаряды и горящую технику. Он видел «стену огня, которая нас приветствовала». Связанные с самолетами планеры болтало из стороны в сторону и несло через сплошной огонь зениток.
В отличие от парашютного планерный десант заходил на полуостров с востока. Через несколько секунд после того, как они прошли над берегом, появились посадочные огни в районе Хесвилля в 4 милях от Сен-Мер-Эглиз. Один за другим отсоединились трехсотярдовые канаты, и планеры начали снижаться. Планер, на котором летел Наталле, проскочил зону посадки и врезался в «аспарагус Роммеля» – специально вкопанные против планеров тяжелые столбы. Сидя в джипе внутри планера, Наталле с ужасом видел через маленькие окошки, как у планера отвалились крылья, как продолжают мелькать столбы. Затем раздался треск и планер раскололся пополам – прямо за джипом, в котором сидел Наталле. Он потом вспоминал: «…поэтому очень просто было выбраться».
На небольшом расстоянии от развалившегося планера лежал искореженный «№ 1». Он приземлился на покатую лужайку, тормоза не смогли удержать его при скорости 100 миль в час, и он врезался в лес. Наталле нашел пилота, которого выбросило из кабины, на земле в лесу со сломанными ногами. Генерал Пратт погиб мгновенно, раздавленный смятой рамой кабины. Он был первым генералом из участников событий, погибшим в день «D».
Пратт был одной из немногих жертв 101-й дивизии. Почти все планеры дивизии приземлились на посадочное поле или рядом с ним у деревни Хесвилль. И хотя большинство из планеров были разрушены, груз в большинстве своем уцелел. Это был большой успех. Немногие пилоты имели за спиной больше трех-четырех тренировочных приземлений, да и те выполнялись в дневное время. [20]
20
Самих пилотов тоже не хватало. Генерал Гевин вспоминал: «Мы знали, что набрать нужное число пилотов одновременно у нас возможности не будет. Во время вторжения место второго пилота в планере занимал один из командиров. Невероятно, но эти командиры вообще не имели никакого летного опыта: они до операции никогда не летали и не садились. Немало было примеров, когда они заменяли раненого пилота. Им приходилось брать управление на себя и нести ответственность за груз, личный состав и успех операции. К счастью, конструкция планеров, которые мы использовали, была не слишком сложна для полета и посадки. Но то, что эти невольные пилоты впервые, ночью и в боевых условиях приземлились, делает им большую честь; им нужно низко поклониться».
101-я дивизия в целом десантировалась довольно успешно, чего нельзя сказать о 82-й дивизии. Неопытность пилотов стала главной причиной потери большей части планерного поезда, состоявшего из 50 летательных аппаратов. Менее половины нашли зону приземления, расположенную к северо-западу от Сен-Мер-Эглиз; остальные врезались в лесозащитные полосы и строения, утонули в реках или сгинули в болотах долины Мердере. Оборудование и техника были разбросаны на много миль вокруг. Жертвы были очень большими. 18 пилотов были убиты в течение своего краткого, длившегося десятки минут полета. Один из планеров, который нес десантников, пролетел над головой капитана Роберта Пайпера, адъютанта 505-го полка, который так описал картину: «…он сбил дымовую трубу, свалился в сад, пропахал по нему и врезался в стену; я не услышал даже стона в этой жуткой катастрофе».