Самый длинный день. Высадка десанта союзников в Нормандии
Шрифт:
Планеры 82-й дивизии разбросало на огромной территории. Сбор и спасение незначительного числа уцелевших пушек и другого снаряжения заняли несколько часов. Теперь им предстояло проводить боевые операции, применяя в основном личное оружие. Но для парашютистов это была обычная ситуация, они готовы были сражаться и ждать прибытия подкрепления.
Парашютисты 82-й действовали в тылу противника. Их задачей было удерживать мосты через реки Дув и Мердере. У них не было автомобилей, противотанковых пушек, было несколько базук, пулеметов и минометов. Хуже всего было то, что у них не было связи. Они не знали, что происходит вокруг, какие позиции захвачены. Нелегко приходилось и парашютистам 101-й дивизии, хотя им посчастливилось спасти большую часть оружия и оборудования. Солдаты обеих дивизий, будучи разбросанными
В Сен-Мер-Эглиз местные жители из-за закрытых окон наблюдали, как по пустынным улицам города осторожно передвигаются парашютисты из 505-го полка 82-й дивизии. Церковный колокол уже молчал, а на колокольне висел парашют рядового Джона Стила. Мерцающие огни углей, образовавшихся на месте сгоревшей виллы, подсвечивали красноватым светом деревья на площади. Тишину, царившую в городе, нарушил звук одинокой пули, выпущенной снайпером.
Подполковник Эдвард Краузе ожидал встретить серьезное сопротивление, но, кроме отдельных снайперов, в городе не осталось солдат немецкого гарнизона. Парашютисты Краузе использовали создавшуюся ситуацию: заняли важнейшие здания, установили на дорогах блок-посты и пулеметные точки, перерезали телефонную и телеграфную связь. Маленькими группами, передвигаясь, как тени, от двери к двери, они занимали прилегающие к центральной городской площади Эглиз улицы и переулки.
Обойдя здание церкви, Вильям Такер вышел на площадь и установил за деревом свой пулемет. В лунном свете он увидел почти рядом с собой парашют и тело убитого немца. На противоположной стороне площади в разных позах лежали тела других жертв ночного боя. Такер сел и попытался представить себе, что здесь недавно произошло. Вдруг ему показалось, что он не один, рядом кто-то стоит. Подхватив тяжелый пулемет, он сделал несколько шагов. На уровне глаз перед ним появились медленно раскачивающиеся десантные ботинки. Такер отпрянул назад. На дереве висел мертвый парашютист; его раскрытые глаза смотрели на Такера.
На площади появились другие десантники, которые тоже увидели тела парашютистов, свисающих с деревьев. Лейтенант Гас Сандерс так вспоминал потом эту сцену: «Мои солдаты молча стояли и смотрели на страшную картину; было видно, что внутри у них все кипело…» Подполковник Краузе, оказавшись на площади и увидев висящие тела первых десантников, смог произнести только три слова: «Боже ты мой!»
Потом Краузе вынул из кармана американский флаг. Флаг был изрядно потрепан – это полотнище 505-й полк водрузил над Неаполем. Подполковник обещал своим десантникам, что к утру дня «D» флаг будет поднят над Сен-Мер-Эглиз. Он подошел к зданию мэрии и поднял флаг. Торжественной церемонии не было. На площади погибших парашютистов бой был уже закончен. Звездно-полосатый символ висел в первом французском городе, который освободили американцы.
В Ле-Мане, в штабе 7-й армии, получили донесение от командира 84-го корпуса генерала Маркса, в котором говорилось: «Связь с Сен-Мер-Эглиз потеряна…» Было четыре тридцать утра.
Острова Сен-Марку представляли собой безжизненные каменистые участки суши, выступающие из воды в 3 милях от плацдарма «Юта». При составлении общего плана вторжения их не принимали во внимание. Но за три недели до дня «D» Верховное командование союзников вдруг решило, что на островах могут быть установлены батареи тяжелых орудий. Для проверки на острова было высажено 132 подготовленных в спешке кавалериста из 4-го и 24-го американских эскадронов. Их высадили перед главным десантом в четыре тридцать утра. Они там не обнаружили ни пушек, ни войск противника, а нашли внезапную смерть. Как только люди под командованием подполковника Эдварда Данна отошли от берега, они оказались в окружении хорошо замаскированных минных полей. Поверхность земли была усеяна пружинными минами, начиненными металлическими шариками. Когда на мину наступали, она подпрыгивала и взрывалась, поражая находящихся вокруг. Через несколько минут после высадки ночную тишину стали потрясать взрывы. Послышались стоны раненых. Три лейтенанта были сразу ранены, а двое рядовых убиты. Лейтенант Альфред Рабин, который тоже был ранен, вспоминал потом, что никогда не забудет «вида лежащего человека, который плевался
В британской зоне операции недалеко от плацдарма «Шпага» подполковник Теренс Отвей лежал со своими людьми между рядами колючей проволоки и минным полем, прижатый к земле мощным пулеметным огнем. Положение его было отчаянным. За месяцы подготовки к совместной атаке немецкой батареи с воздуха и земли он понял, что операция не может протекать в полном соответствии с планом, но не был готов к полному его провалу, который произошел.
Фельдмаршал фон Рундштедт ожидал вторжения союзников в двух местах. Во-первых, высадки диверсионных отрядов на Шербурском полуострове, во-вторых, главного десанта в районе Па-де-Кале, где дислоцировалась 15-я армия под командованием генерала Ганса фон Шальмута. Даже после дня «D» Гитлер все еще верил, что последует высадка в районе Па-де-Кале, и держал 15-ю армию на прежних позициях до конца июля. Карта составлена на основе набросков, сделанных начальником штаба Рундштедта генерал-майором Гюнтером Блюментритом
Карта Блюментрита показывает причину, по которой вторжение ожидалось в районе Па-де-Кале: оттуда открывался самый короткий путь к германской границе. Немцы полагали, что союзники выберут самый короткий маршрут до рейха. Даже когда началась высадка в Нормандии, начальник штаба Роммеля генерал-майор Ганс Шпейдель рассматривал высадку как диверсионную операцию. Начальник штаба 7-й армии генерал-майор Макс Пемсель оказался первым из германских генералов, который понял, что действия союзников в Нормандии – это начало вторжения
Сорвался налет бомбардировочной авиации. Планерный поезд не прилетел, а с ним пушки, огнеметы, минометы, миноискатели и алюминиевые лестницы. Из батальона, насчитывавшего по штату 700 человек, под командой Отвея было всего 150, имевших только личное стрелковое оружие, крупнокалиберный пулемет и несколько торпед «бангалор» для преодоления проволочных заграждений. Кроме этого, у подполковника для захвата батареи, охраняемой гарнизоном в 200 человек, ничего не было. Его людям пришлось на ходу под огнем решать множество проблем.
С помощью кусачек они проделали проходы в наружных рядах проволочных заграждений и установили торпеды, чтобы взорвать остальные. Одна группа сделала проходы в минных полях. Это была работа, от которой волосы встают дыбом. Они проползли по-пластунски в лунном свете по направлению к батарее, нащупывая растяжки и протыкая перед собой землю штык-ножом. Теперь 150 десантников Отвея затаились в воронках и складках местности в ожидании сигнала к атаке. Командир 6-й воздушно-десантной дивизии генерал Гейл, инструктируя Отвея, сказал: «Когда пойдешь в атаку, не думай о том, что она будет неудачной…» Отвей окинул взглядом свой немногочисленный батальон. Он знал, что потери будут большими. Но знал и то, что батарея должна замолчать – орудия легко накроют высаживающийся с моря десант. «Ситуация почти безнадежно плохая», – подумал Отвей, но выбора у него не было.
Отвей должен был атаковать. Он знал это, как знал и то, что последняя часть его тщательно разработанного плана обречена на неудачу. Три планера, которые должны были приземлиться прямо на расположение батареи после того, как начнется атака с земли, не приземлятся, если не увидят специального сигнала – большой сигнальной ракеты, выпущенной из миномета. Но у Отвея не было ни такой ракеты, ни миномета. У него была ракетница с патронами, но они годились только для подачи сигнала об успешном окончании операции. Пропал последний шанс получить помощь.