Самый глупый ангел
Шрифт:
Они заключили маленький пакт: если он откажется от своих средств (дури), она не станет отказываться от своих (антипсихотиков) и, как следствие, обретет все его незамутненное внимание, а он в обмен получит лишь самые приятные аспекты личности Малютки Воительницы, в которую Молли временами перевоплощалась. Ему страшно нравилось ее общество и та периодическая странность, которую она привносила в его жизнь.
Но вчерашний вечер оказался чересчур. Когда Тео вошел в дом, ему хотелось… нет, необходимобыло поделиться этой дикой историей про блондина с Молли — единственной, кто мог бы ему поверить и не упрекнул бы в том, что он торчок, — а она выбрала именно этот момент, чтобы перейти
Не для этого он высаживал и выращивал свой пятак. Совсем не для этого. Не как в старину, когда он возделывал триумфальный садик для собственного потребления. Отнюдь, лесок семифутовых липких кронштейнов для макух, украшавших самую опушку их участка возле хижины, был чисто коммерческим предприятием. И ради очень благого дела. Во имя любви.
Хотя перспектива вернуться на экран удалялась в никуда, Молли все эти годы продолжала упражняться с палашом. Раздевшись до белья на полянке у хижины или в одном спортивном бюстгальтере и тренировочных штанах, она принимала стойку «к бою» перед воображаемым партнером и принималась кружиться, прыгать, парировать удары, делать выпады, рубить и кромсать до полного изнеможения. Помимо того что ритуал этот в ней поддерживал невероятно хорошую форму, он дарил ей счастье, и Тео был неимоверно доволен. Он даже подбил Молли заняться японским кэндо, и она, что не очень удивительно, преуспела — постоянно выигрывала поединки с противниками вдвое крупнее себя.
А это косвенным образом подвело Тео к мысли выращивать коноплю коммерчески — впервые в жизни. Он пробовал и другие способы, но банки с непреодолимым упрямством отказывались давать ему кредит размером почти в полугодовое жалованье — на приобретение самурайского меча. Ну, не именно самурайского, разумеется, а просто японского — древнего японского меча, сделанного мастером Хисакуни из Ямасиро в конце XIII века. Шестьдесят тысяч слоев высокоуглеродистой стали, идеально сбалансированных и острых как бритва даже восемьсот лет спустя. То была «таси», изогнутая кавалерийская сабля, длиннее и тяжелее традиционных «катан», которыми самураи пользовались в пеших боях. На тренировках Молли понравится ее вес — примерно такой же, как у театрального палаша, который она прихватила с собой на память о неудавшейся карьере в кино. Кроме того, она бы оценила, что меч настоящий, и Тео надеялся, что Молли поймет: так он хочет сказать ей, что любит все ее стороны, даже Малютку Воительницу (просто о некоторые стороны тереться приятнее). Завернутый в бархат «таси» был теперь спрятан в глубине верхней полки у Тео в чулане — там, где раньше хранилась коллекция бонгов и кальянов.
А деньги? Ну, один старый друг по обдолбанным дням, биг-сурский плантатор, ставший оптовиком, был крайне рад выплатить Тео аванс под будущий урожай. Предприятие задумывалось как чисто коммерческое: начал, закончил и никто не пострадает. Однако теперь Тео ехал на работу укуренный впервые за много лет и чуял шкурой: вслед за плохой ночью и день выдастся нехороший.
И тут позвонила Дейл-Пирсонова подружка/жена/что-то — и спуск в преисподнюю начался взаправду.
Тео выкупал глаза в визине, заехал в «Морской рассол: наживку, снасти и отборные вина» за большим кофе и только после этого направился домой к Лене Маркес искать ее бывшего мужа. Хотя из происшествия у «Экономичного гипермаркета» в понедельник и десятка подобных стычек в прошлом было ясно, что их взаимная нелюбовь граничила с ненавистью, это не останавливало парочку и она время от времени объединялась ради привычного послеразводного секса. Об этом Тео мог бы и не знать — но Лена и Молли были хорошими подругами, а женщины имеют привычку обсуждать такие штуки.
Лена жила в приятном двухэтажном доме а-ля «народные ремесла», стоявшем на половине акра сосновой рощи, которая выходила на одно из множества хвойнобухтинских пастбищ. Управляя недвижимостью, Лена такого дома себе, конечно, позволить бы не могла, но, с другой стороны, она мирилась с Дейлом Пирсоном пять лет брака и еще пять — после, поэтому хотя бы дом заслужила, думал Тео. Ему понравилось, как стучат его сапоги по веранде, пока он идет к двери, и он решил: надо бы им с Молли тоже веранду к хижине пристроить. Может, повесить ветряной колокольчик, качели, поставить небольшой обогреватель, чтобы можно было сидеть снаружи прохладными вечерами. И тут, чувствуя, как с другой стороны к двери приближаются шаги, он осознал, насколько полностью и совершенно спекся. И они поймут, что он спекся. И никакие количества визина или кофе не скроют того факта, что он спекся. Двадцать лет работы под кайфом ничем ему сейчас не помогут — у него ослабла хватка, он вышел из игры, глаз тигра налился кровью.
— Здравствуй, Тео, — сказала Лена, открывая дверь.
На ней была огромная мужская фуфайка и красные носки. Длинные черные волосы, обычно струившиеся по спине жидким атласом, теперь были собраны на затылке, и пучок их торчал из-за одного уха. Прическа после секса.
Тео помялся на крыльце, как пацан, готовый пригласить соседку на первое свидание.
— Извини, что я так рано, мне просто нужно узнать, не видела ли ты Дейла. После понедельника то есть?
Лена как бы замерцала в дверях — точно сейчас грохнется в обморок. Тео был уверен: это оттого, что он обдолбан.
— Нет, Тео. А что?
— Ну, э-э… позвонила Бетси и сказала, что Дейл не пришел ночевать. — (Бетси звали новую жену/подружку/что-то Дейла. Она много лет работала официанткой в «Кафе Г. Ф.» и заимела там известную репутацию своими романами с женатыми мужиками.) — Я просто… э-э… — Ну почему она его не перебьет? Ему не хотелось говорить вслух, что ему известно: Лена периодически сходится с Дейлом на сеансы совокупительной ненависти. Констеблю об этом знать не полагалось. — И вот я, э-э, хотел просто уточнить.
— Привет. Это кто? — За спиной Лены в проеме возник светловолосый парень без рубашки.
— О, слава богу. — Тео выдохнул. — Я Тео Кроу, городской констебль. — И он посмотрел на Лену, рассчитывая, что их познакомят.
— Это Такер… гм, Так.
Она понятия не имела, как его фамилия.
— Такер Кейс, — сказал Такер Кейс, обогнув Лену и протягивая руку. — Мне, наверное, следовало вам представиться раньше, поскольку мы работаем в одном бизнесе.
— И что это за бизнес? — Тео никогда не считал себя бизнесменом, но теперь, видимо, стал им.
— Я вожу на вертолете агентов Администрации по контролю за наркотиками, — ответил Такер. — Ну, знаете, — инфракрасная съемка, ищем садоводов и все такое.
Атас! Остановка сердца! Тревога! Пятьсот миллиграмм эпинефрина в перикардий! Мы теряем сигнал, коллеги! Атас!
— Приятно познакомиться, — сказал Тео, надеясь, что сердечного приступа по нему незаметно. — Простите, что побеспокоил. Я ушел. — Он отпустил руку Такера и двинулся прочь, изо всех сил думая: не иди обдолбанно, не иди обдолбанно — ради всего святого, как же мне удавалось все эти годы?
— Э-э, констебль? — окликнул его Так. — А вы чего заходили-то? Ай!
Тео обернулся. Лена только что двинула летчика по руке, судя по всему — довольно сильно, потому что руку тот растирал.
— Да, собственно… Просто вчера вечером один мужик не вернулся домой, и я подумал, что Лена может знать, где он. — Тео попытался пятиться от дома, но остановился, вспомнив, что может сверзиться с крыльца. И как он это объяснит Администрации по контролю за наркотиками?