Самый лучший демон. Трилогия
Шрифт:
– Включи мозги! Приказ подписан императором! Императором! Кто тут может так быстро это обстряпать? Только…
Договорить он не успел. Кулак хаш-эда врезал Адину прямо по зубам, как будто заталкивая слова в горло. Пухлые губы ивтора лопнули, как перезревшие вишни, брызнув красным. Голова его мотнулась и гвардеец, попятившись, не удержался на ногах, завалившись неловко, на бок.
Арха не поняла, как все получилось. Мир смешался в какую-то кашу. Внезапно она сама оказалась вдруг висящей на руке дана, хотя между ними добрых пять шагов было, а ведунья не помнила, чтобы даже один
Ведунья зажмурилась и в голове мелькнула только одна мысль: «Хорошо, что не кулаком!».
Но удара так и не последовало. Тхия дёрнул её назад, отрывая от взбесившегося демона. А Ирраш наоборот шагнул вперёд, заслоняя спиной и перехватывая руку Дана.
– Остынь! – рявкнул шавер.
И мир перестал кувыркаться, замер, словно вмороженный в кусок льда. Арха, плохо соображая, что происходит, таращилась на рогатого, а он смотрел на неё. Зрачки, превратившиеся в щели, как обычно и бывало, когда хаш-эд психовал, расширились, перекрывая почти всю красную радужку. Ведунью хлестнуло такой болью, что она, кажется, вскрикнула. И совершенно точно скрючилась – упала бы, не держи её Тхия. Лекарке казалось, что у неё, чуть пониже груди, пробило дыру. За которой начиналась Бездна. И эта дыра засасывает её, сворачивает тело внутрь самого себя.
Но безумная боль длилась всего мгновение. А потом её отсекло огромной – до самого неба, непрошибаемой стеной. Дан не просто отвернулся. Он закрылся от ведуньи так, что она его не чувствовала. Совсем.
– Так, мессиры, - подала вдруг голос Ю. – Предлагаю продолжить мордобой и выяснение отношений в более удобное время. Ещё минут пять и делать будет что-то поздно. Мой господин, - поклонилась она в сторону Тхия, - я провожу лорда Харрата и Арху… В одно место. Лорду Нашкас и уважаемому… Простите, нас не представили, - кивнула граха медленно поднимающемуся Адину.
– Адин самэр Лайраш, - прошипел ивтор, утирая кровь тыльной стороной ладони и сплёвывая бурый сгусток.
– Да насрать! – заявила трепетная северная красавица. – Короче, вам лучше пока тут остаться. И делать вид, что были с самого начала. Потом, когда проводите гвардейцев, отправляйтесь в мой клан. Найдите там Ри, Призрака моей матери. Она вас проводит. А там тихонечко пересечём границу и отправимся в столицу. Такой план всех устраивает?
– Ты их точно сможешь вывести? – негромко спросил Тхия, странно дёрнувшись, словно хотел подойти к девушке, но передумав в последний момент.
Граха вместо ответа одарила рыжего лорда таким взглядом, какого и сама императрица бы не постеснялась. Арифед больше ничего спрашивать не стал. Просто молча поклонился.
***
Наивная ведунья считала, что пеший поход ей не страшен. С бабушкой они часто наведывались в лес за лечебными травами, грибами, ягодами. Она даже порадовалась, что ей не грозит поездка на монструозных конягах. Да и что тут был за лес? Почти лишённый подлеска, совсем без бурелома и кустов. Только высокие, ровные, как колонны, лиственницы. А под ногами земля, как ковром укрытая мягким, пружинящим под сапогами мхом.
Пересмотреть собственные взгляды на прогулки ей пришлось уже где-то после полудня. Останавливались они всего один раз – возле ручья. Из которого предусмотрительная граха наполнила две кожаные фляжки-бурдючка. Когда она их успела прихватить, ведунья понятия не имела. Но и та остановка была до обидного короткой.
И лекарке потребовалось совсем чуть-чуть, чтобы перестать соображать. По крайней мере, судя по солнцу, времени прошло немного. А по собственным ощущениям девушки миновала целая вечность.
Сначала больше всего её волновало требовательное урчание в желудке. Все-таки, ела она в последний раз ещё накануне вечером. Но вскоре голод совсем перестал заботить. Зато все внимание сосредоточилось на ногах. Арха была уверена, что в сапоги ей какой-то шутник перца насыпал. А ещё под ступнями что-то подозрительно начало хлюпать. Ещё икры свело судорогой и больше не отпускало.
Поэтому двигалась девушка вперёд исключительно на личном упрямстве. Поднимая голову только изредка, выискивая впереди какое-нибудь отдельное дерево. Клятвенно обещая себе, что как только она до него дойдёт, то обязательно упадёт. Но потом было ещё одно дерево, и ещё одно. И так до бесконечности.
Дан держался неподалёку и, кажется, время от времени посматривал на неё. Но ничего не говорил и близко не подходил. Только вот на переживания по этому поводу ни моральных, ни физических сил не оставалось. Лишь бы уж куда-нибудь дойти.
Вроде бы, хаш-эд что-то сказал, но лекарка даже не разобрала, что именно. Да и не прислушивалась. Зато когда Ю остановилась, Арха буквально врезалась в неё, не сразу сообразив притормозить и отдавив грахе ногу. За что удостоилась от великанши парочки нелицеприятных эпитетов. Но и на это, честно говоря, ей было плевать.
Зато когда гигантша, убедившись в полной невменяемости ведуньи, усадила её на землю, прислонив к дереву, наступило счастье. Полное и безоговорочное. Арха равнодушно смотрела, как Ю стягивает с неё сапоги, а потом и чулки. Которые оказались дырявыми настолько, что даже на роль дуршлага не годились.
Откуда-то с боку вырулил Дан, протянул грахе белую тряпку, смерил лекарку мрачным взглядом и опять скрылся с глаз. Только когда великанша начала раздирать ткань на полосы, до лекарки дошло, что тряпка была нижней рубахой. Видимо, пожертвованной лордом в пользу страждущих.
Ю, смочив лоскут водой, быстро и умела смыла с ног страдающей ведуньи кровь и как-то странно перебинтовала её ступни, снова натянув сверху сапоги.
– Только не говори, что мы сейчас опять пойдём, - простонала Арха, мечтая очутиться хоть в самой Тьме, но только не в этом проклятом лесу.
– И сейчас пойдём и до вечера идти будем, - успокоила её сердобольная подруга. – И ещё завтра. А если не доберёмся, то и послезавтра.
Лекарка застонала сквозь зубы. Хотя звук больше походил на вой. Но, покряхтывая как старая бабка, и придерживаясь рукой за дерево, пачкающее ладошку смолой, она кое-как поднялась. Шагнула – и снова села на землю. Лучше бы никакой остановки не было. Потому что у лекарки возникло полное ощущение, что она сунула ступни в огонь.