Самый лучший комсомолец. Том 5
Шрифт:
– Технический прогресс замедлился, – ответил я. – Не потому что наши ученые ленятся, а потому что вот так оно работает – все что по верхам от природы взять можно было, человек уже освоил и поставил себе на службу. Теперь нам предстоит долго и нудно выцарапывать крохи настолько сложных знаний, что без двадцати лет университета за плечами о них и представления не имеют. И это не только у нас так – общемировая проблема. А коммунизм – это в первую очередь механизация и роботизация. У нас, извините, даже батарейки на которой робот будет работать
– Не поживу при коммунизме значит, – пригорюнился дедушка.
– И наши с вами внуки скорее всего не поживут, – разделил его грусть я. – Но может быть поживут правнуки или правнуки правнуков – разве оно того не стоит? А про сейчас – все в сравнении познается, и среднестатистический Советский человек живет лучше 90 % населения планеты. И дальше будет жить еще лучше.
– У меня батя при царе на Урале работал, в шахте, – решил поделиться Елисей Семенович. – Как это в учебниках называется – «отхожий промысел». Дай боже кирками промышляли – по шестнадцать часов. Жили в бараке – шконки в три ряда, некоторые – прямо семьями. Когда меня в техникум взяли, батя плакал – и не мечтал, что сын учиться будет. Когда война началась, плакал, что на фронт не взяли – «за такую страну, сынок, и жизни не жалко» – вот что мне сказал.
– А вы?
– А я что – раз батя сказал, значит так оно и есть, – пожал плечами Елисей Семенович. – Из-за стола сразу в добровольцы, вместе с сыном – ему уже почитай два десятка было, – улыбнулся. – А ты – «мясо», «мясо»! Мясом СССР не измерить.
– Вам бы политинформацию проводить, – улыбнулся я.
– А я и провожу, – он с ухмылкой достал из кармана корочку члена КПСС.
– А меня пока не берут – мал, – позавидовал я.
– А бандитов ловить не мал? – ухмыльнулся дед.
– Сам удивляюсь что разрешили, – хохотнул я.
Живет Елисей Семенович в «хрущевке», в «трешке» на двух хозяев. Комната у него, а две соседние – семья из четверых человек. А вот подозрительная дама безраздельно владеет аж «двушечкой» – бездетная вдова «какого-то упыря из Горкома» потому что.
С ней мы встретились на лестничной площадке – одетая в импортный юбочный костюм, стоящая на каблучках чешских туфелек крашенная хной женщина лет сорока стеснительно пыталась прятать украшенные кольцами с драгоценными камнями пальцы рук, чем вызывала легкое веселье мешающих этому «дядей» из сопровождения.
– Здравствуйте, гражданка Воскресенская, – от имени нашей группы поприветствовал даму дядя Витя.
– Что происходит, товарищи? – она скользнула взглядом по группе, недоуменно покачала бровями на меня и решила не обращать внимания.
Меня кто-то не знает! Какой жуткий удар по самооценке!
– Дуру-то не включай, Клавка! – продемонстрировал накопленный за время пребывания с нами опыт Елисей Семенович. – Оно тебе надо – за этого урода сидеть?
И подмигнул дяде Вите с видом «как я её, а?».
– Какой «сидеть»? Какой «урод»?! – на ходу наращивая громкость и праведный гнев, вступила в полемику дама. – Чей-то ты на меня клевету разводишь, козел старый? Да он же алкаш, товарищи, чего вы его слушаете?! – возмущенно всплеснула руками. – Я – честная женщина. Библиотекарь! Да у меня высшее образование и почетная грамота от Парткома!
– Покажете? – попросил дядя Петя.
– И покажу! – гордо вскинула она голову. – Только пусть молодой человек ключи отдаст, – ткнула пальцем в держащего ее сумочку «дядю».
– Отдай, – велел дядя Петя.
Клавка открыла дверь квартиры и повела нас внутрь:
– Только обувь снимете – я не алкашка, у меня вообще-то чисто!
Оказавшись в оклеенной советскими желтыми обоями «в цветочек» прихожей, мы выполнили ее требование, повесили зонтики на кривовато висящую вешалку, и по аккуратно покрашенным доскам лишенного ковров пола пошли по коридору.
– Вентиляции, – скомандовал дядя Витя подручным.
Мужики шмыгнули в санузел и кухню, а хозяйка жилища расстроилась:
– Вы что себе позволяете? Какие еще «вентиляции»? У вас может и ордер есть?
– Есть, – показал ей дядя Витя требуемое.
Я выписал – имею право как ревизор!
– Тут три морозилки, – раздался сопровождаемый хлопками дверей голос со стороны кухни. – Во всех трех мясо.
– На зиму запасаешься? – подколол Клавку Елисей Семенович.
– А может и на зиму! – уперев кулаки в не потерянную с возрастом талию, ответила она. – Тебя, козла, забыла спросить!
– Тряпичный сверток из вентиляции, – вышел из туалета «дядя» с тряпичным свертком. – Бачок пуст.
– А ты поглубже в унитаз-то залезь! – посоветовала ему Клавка.
Открыли сверток – полторы тысячи рублей купюрами.
– Забирайте, раз уж у нас тут тридцать седьмой год вернулся! – с отвращением выплюнула хозяйка дома.
– Взятку предлагаете? – заинтересовался дядя Петя.
– КГБ не купишь! – злорадно заявил Елисей Семенович.
– Х*ятку! – презрительно фыркнула Клавка. – Я юридически подкованная, меня не проведешь! Ворвались, обыски какие-то проводят без понятых. Грабить пришли? Грабьте!
– Чего юродствуешь, паскуда? – прошипел Елисей Семенович.
– Никто вас не грабит, гражданка, – с профессиональным спокойствием успокоил даму дядя Витя.
– В вентиляции пусто, – раздался голос из кухни. Плиту будем двигать?
Все вместе набились в кухню – тесно – и дяди обыскали стандартный тайник, обнаружив шкатулку с драгоценностями на три тысячи рублей примерно.
– Комнаты смотреть будем или можете объяснить законное происхождение таких накоплений, гражданка библиотекарь на полставки? – задал судьбоносный вопрос дядя Петя.