Самый лучший комсомолец. Том пятый
Шрифт:
В том, что Оля выиграет фестиваль, у меня не было никаких сомнений. Прониклась моей уверенностью и подружка, идеально отработав свой номер второй раз. Сидя в гримерке в ожидании окончания финала — вот на него набился полный зал — я расспрашивал ребят о впечатлениях — певицу с музыкантами на весь вчерашний, свободный для них день, возили в Киото:
— А потом мы кормили оленей специальным печеньем — его прямо в парке продают. Они такие миленькие! — Оля.
— В наши избы весь мир пальцем тычет, ржет, а у самих лачуги такие, что пальцем стену проткнуть можно! —
— Я бы постеснялся по улицам в халате ходить, — пропустивший лекцию о японских культурных особенностях мимо ушей Коля.
— Николай, после отъезда Сергея и Ольги приглашаю тебя на дополнительные лекции, чтобы ты во время гастролей ничего такого не ляпнул, — заподозрил неладное и Олег Александрович.
Ребята же по Японии колесить остаются, восемь больших концертов впереди с последующим месячным отдыхом в лагере на Окинаве — заслужили.
— Так точно, Олег Александрович, — буркнул Коля под ехидное хихиканье ребят.
— За кулисы! — скомандовал я музыкантам с певицей, увидев на трансляции, что судью совещаются.
— Да евреям приз отдадут, — отмахнулась Оля. — Им после Гитлера всё можно. Как будто нам легче пришлось! — презрительно фыркнула.
Предлагал деду переквалифицировать события Великой отечественной в геноцид славян, но он не хочет — с немцами, мол, партнерство и взаимопонимание, поэтому эскалация не нужна. Зря, как по мне — юридически и фактически там геноцид и есть, а вещи нужно называть своими именами, чтобы через два-три десятка лет не визжали о миллионах несчастных изнасилованных восточными варварами немок. Ладно, в этой реальности нам на визг будет плевать — внутренней волны ненависти к своим предкам не случится, а без этого набросы врага почти полностью бесполезны.
— Спорим? — предложил я подружке.
— С тобой спорить себе дороже! — отмахнулась она, поднялась с диванчика и важно скомандовала. — Идемте, мальчики!
«Мальчики», натянув на рожи снисходительные улыбки — тоже мне командирша! — пошли за ней — эти-то уже поняли, как всё работает, поэтому в победе изначально не сомневались.
Через десять минут эфирного времени Оля стояла на сцене с кубком в руках и при помощи переводчика рассказывала о том, насколько велика честь и благодарность, и о том, какая хорошая тут страна и фестиваль, не забыв пригласить народ на будущие концерты ребят и собственные, которые предварительно назначены на середину января — как раз раскрутить певицу как надо успеем. Молодец, всё выучила несмотря на сомнения.
Израильтяне довольствовались вторым местом, а на награждение третьего призера мы не смотрели — как только Оля с кубком и ребятами появились в комнате отдыха, я быстро попрощался с ребятами, пожелав им удачи, подхватил певицу с ее матерью и Вилкой, посла, и мы поехали сразу в аэропорт. По пути напряжение достигло пика — неужели вернусь из загранки живым, здоровым и в штатном порядке? Может другой самолет попросить на всякий случай? Не, это еще минимум сутки в Японии торчать. Фигня, у нас весь персонал проверенный и с собой привезенный, и им же с нами назад на том же ТУ-144 и лететь — ну не самоубийцы же?
К счастью, до летного поля мы добрались благополучно. Не менее благополучно поднялись по трапу. Благополучно же взлетели и пробили звуковой барьер. При посадке во Владивостоке на дозаправку нас тряхнуло чуть больше положенного, но это нормально. Всё, здравствуй, Родина, мы, как обычно, вернулись победителями!
* * *
Москва встретила нас неприветливо — холодным дождиком с затянутого тучами неба. Время — чуть после обеда, на сверхзвуке время экономится прямо великолепно. Попрощавшись с Олей и Дианой Викторовной, мы с Вилкой поехали в Академию наук СССР прямо из аэропорта. Не так уж она и велика — трехэтажный особняк стиля «советский ампир». Неудивительно — научных изысканий в ней не проводится, выполняет в основном административные функции, но, уверен, в подвале найдется бомбоубежище. Не исключено, что даже с выходом в секретное, правительственное метро — товарищей академиков при ядерной войне спасать нужно обязательно.
Начальство Академии дед после прихода к власти менять не стал, оставив президентом назначенного при Хрущеве и сохранившегося при Брежневе Келдыша Мстислава Всеволодовича, седоволосого и чернобрового мужика пятидесяти семи лет. Выправка у него знатная, лицо — приветливое, происхождение — дворянское. Оба деда имели в Империи генеральские чины, между прочим — и ничего, сидит, всей отечественной наукой рулит. Не сожрал кровавый большевизм, получается.
Сам Мстислав Всеволодович у нас специализируется на прикладной математике и механике, поэтому первым делом, сразу после представлений и рукопожатий, я спросил:
— Мстислав Всеволодович, может ли наш фонд дать нашим математикам денег так, чтобы был толк?
— Этим занимается бюджет СССР, — с улыбкой покачал он головой. — С математикой у нас все в порядке, но, если у тебя есть какие-то предложения… — он гостеприимно развел руками.
— Наша страна совершила небольшой технологический рывок, освоив почти сказочной производительности компьютеры. Если народу рассказали о младших версиях, значит есть и «старшие», секретные, гораздо мощнее, — ответил я.
— Ничего не могу сказать по этому поводу, — пожал он плечами.
Потому что секретность.
— Хочу выдать грант группе, которая при помощи новых машин будет пытаться доказать гипотезу Кеплера.
— Трактат «О шестиугольных снежинках»? — уточнил он.
— Да, где про упаковку шаров равного размера в трехмерном пространстве, — подтвердил я. — Фонд оплатит потраченное машинное время, будет платить зарплату, а в случае успеха — мощные премии.
— Премии у нас получать любят, — хмыкнул ученый. — В письменном виде есть?
— Разумеется! — подтвердил я.
Вчера после ужина с Императором не спалось, напечатал все что смог — Виталина уже спала к этому времени.
Папочка номер один сменила хозяина, и я достал следующую:
— Грант на доказательство бесконечно многих пар последовательностей простых чисел с разностью не более 70 миллионов.
— Кое-кто уже занимается, — ответил он. — Баловство для аспирантов, практической пользы не имеет.
— На престиж работает зато, — пожал я плечами. — Аспиранты так аспиранты — тоже же чем-то занимать надо. Новая мощная ЭВМ в помощь.