Самый неподходящий мужчина
Шрифт:
— Никоим образом. Видимо, отец убедил его. — Как? Ее глаза заблестели насмешливыми искорками. Они были чуть-чуть раскосые — как у кошки — и зачаровывали его.
— Деньгами, — сказала она. — Лорд Генри — человек богатый, но он из тех, кто всегда хочет больше. Насколько я понимаю, он заинтересовался инвестициями в один из отцовских кораблей. Мой отец предложил, чтобы вместо денег он пообещал стать моим опекуном, если я останусь сиротой. Лорду Генри такая сделка показалась вполне безопасной. Мне в то время было четырнадцать. Через десять лет я должна была стать независимой,
Пожалуй, она была права насчет своего отца. Фитц видел досье, которое собрали Эшу на его будущую жену. Маркус Миддлтон был среди хантингдонширских Миддлтонов паршивой овцой. Он забрал скромное приданое своей жены и укатил на Восток, чтобы разбогатеть. Ему это блестяще удалось, но он был не просто купцом, но и пиратом.
Возможно, это забавляло Миддлтона — поставить на то, что его дочь войдет в высокие круги. Но подумал ли он о собственном ребенке, который будет пешкой в этой игре? Фитц недоумевал, почему Дамарис с матерью жили так скромно в Уорсопе до смерти миссис Миддлтон. Они с Эшем полагали, что и мать, и дочь предпочитали такую жизнь. Но ее удовольствие от модной одежды и украшений и желание сделать блестящую партию говорили об обратном.
Она остановилась и подняла глаза на огромный дом, который угрожающе возвышался над ними.
— Лорд Генри может запретить мне войти? — спросила она с предательской дрожью в голосе.
Такую вероятность он даже не рассматривал, поэтому мягко подтолкнул ее к двери.
— Нет. Только лорд Родгар вправе поступить так, но я не верю, что он будет таким несправедливым. — Но его называют Черным Маркизом.
— Это из-за того положения, которое он занимает у трона как тайный советник его величества, а не из-за характера.
Она снова остановилась.
— Недавно он убил человека на дуэли.
— С его стороны вам ничто не угрожает. И кроме того, я же ваш Галахад, помните? Защита от всех сил тьмы?
Она посмотрела на него, оценивая искренность его слов. Затем вздохнула, повернулась и решительно зашагала к двери. Он сказал эти слова не всерьез, но она восприняла их как клятву. Фитц подошел вместе с ней к двери и констатировал очевидное:
— Самый легкий способ отделаться от лорда Генри — это выбрать подходящего мужчину и быстро выйти замуж. — Когда она метнула на него подозрительный взгляд, он вскинул руку и добавил: — Не меня. Я самый неподходящий.
Это вызвало у нее слабую улыбку.
— Верно. Но я не стану спешить, особенно после этого злоключения. — Она положила руку на щеколду, но снова помедлила. — Я не знаю, увлекаете ли вы меня в ад или в рай, мистер Фитцроджер, но я благодарю вас за благие намерения.
— Дорога в ад, говорят, выстлана благими намерениями. Но давайте же приблизимся к раю, коим в данный момент является тепло кухни.
Фитц положил
Они находились в простом коридоре, вдоль стен которого выстроились шкафы с продуктами и кухонной утварью, а воздух наполнял острый аромат чеснока и трав, свисающих с потолка. Звуки и запахи говорили о том, что идет приготовление к завтраку.
Плачущая Мейзи прислонилась, съежившись, к стене, а какая-то служанка успокаивала ее. Она подняла глаза, вытирая слезы:
— Ой, мисс Дамарис! Он зол как черт. Он влепил мне затрещину и выгнал без единого пенни!
Дамарис подбежала к ней и обняла:
— Мейзи, он не может уволить тебя. Ты моя служанка. Другая горничная потихоньку вернулась к своим обязанностям, а Дамарис бросила гневный взгляд на Фитца:
— Если бы вы не отослали ее из кареты, она бы не попалась лорду Генри под горячую руку.
— Вы правы. Он бьет вас?
— Нет.
— Но... — подала голос горничная.
— Только один раз. И я сама была виновата.
— В тот раз он ударил вас по лицу, мисс.
Ей явно было неловко, что это открылось, а он ужасно разозлился.
— Тише, Мейзи, — сказала она. — Нам нужно вернуться в мою комнату.
— Значит, мы не уезжаем, мисс? Но теперь лорд Генри знает, что вы пытались убежать, и вам не поздоровится.
— Нет. Он сказал, что снимает с себя ответственность. Дамарис повернулась к Фитцу, и он увидел, что ей пришлось перебороть себя, прежде чем попросить о помощи.
— Что я должна делать?
— Есть у меня одно решение, но нам нужно это обговорить. Я пойду с вами в вашу комнату. В присутствии горничной это не нанесет вреда вашей репутации. — Когда она заколебалась, он добавил: — Я не пытаюсь скомпрометировать вас, но здесь не место для обсуждения щекотливой темы.
Словно в подтверждение его слов, слуга поспешил из кухни по коридору, неся большое, накрытое крышкой блюдо. Она проследила за ним растерянным взглядом, затем вновь обратила его на Фитца.
— Что ж, хорошо.
Горничная хотела было возразить, но, шмыгнув носом, повела их к лестнице черного хода. Дамарис двинулась следом. Они поднялись по незатейливой лестнице и прошли в дверь, которая была обита зеленым сукном с одной стороны и полированным дубом с другой, оказавшись на господской половине. По роскошному коридору с множеством дверей Фитц проследовал за Дамарис и ее горничной в спальню.
Дамарис повернулась к нему, стягивая перчатки:— Ваше решение, сэр? — Она тщетно пыталась скрыть отчаяние.
Фитц прошел к огню, чтобы погреть руки.
— Что, если вы попросите лорда Родгара заменить лорда Генри в качестве вашего опекуна?
Она изумленно посмотрела на него:
— А разве это возможно? Я для него ничего не значу. Ненужное бремя. — Она прихлопнула ладонью рот. — Я трещу как сорока.
Он не смог сдержать улыбки.
— Подозреваю, что стать вашим опекуном будет для Родгара не большим бременем, чем лишняя пуговица на его сюртуке. Однако вполне логично, что он, как глава семейства Маллоренов, должен принять на себя обязанности своего дяди.