Самый страшный зверь
Шрифт:
Командиру приходится выражаться по-всякому, в зависимости от обстановки, так что пригодится.
Причина яростной ругани торчала в левой ляжке Бартолло, меткий стрелок сам оказался подстреленным. Несмотря на болезненную рану, он сумел разрядить свой арбалет вслед проклятому мальчишке и даже клялся, что попал. Но никто ни капли крови не нашел на следах беглеца, так что, по всеобщему мнению, кое-кто в очередной раз опростоволосился.
Самое обидное, что на этот раз Дирт стрелял не издали. От места, где он засел, до Бартолло едва ли насчитывалось два десятка шагов. Казалось бы, руку протяни и легко схватишь. Ан нет, гаденыш, выпустив стрелу, стремглав помчался наутек. Шум его шагов слышали все, пара самых легконогих ребят гнали его почти до подножия холма, прежде чем выдохлись, сбавили темп. Там он от них и оторвался,
Маг, выслушав доклад Патавилетти, не меняясь в лице, холодно выдал:
– Это всего лишь мальчишка, и он был близко. Я начинаю разочаровываться в ваших людях… сильно разочаровываться.
– Мои люди даже без брони и оружия – неважные бегуны.
– Мне не помнится, чтобы по этому поводу на вас жаловались.
– Они воины, а не трусливые зайцы. Ведь обычно на такие дела мы идем конными. Плохо, что ни одной лошади нет.
– В таком лесу лошадь не очень-то поможет.
– Мы бы догнали его еще вчера, если не раньше. В тех местах лошадям было бы легче. Пеший от конного не уйдет.
– Ну что же, будем двигаться дальше. Ничего другого нам не остается.
– И как долго?
– Сегодня не получилось, схватим в другой раз.
– У нас вообще-то беда.
– Вы говорите о раненом? Не похоже, что он сильно пострадал.
– И тем не менее это так. Стрела очень уж нехорошая. Охотничья, с широченным наконечником, с зазубринами по краям. Так специально задумано, чтобы из раны не выпадала и зверь быстрее терял кровь.
– Рана туго перевязана, не потеряет.
– Не в том дело. Мясо ему до самой кости развалило, и что самое скверное – задело сухожилие. Он не сможет идти, так что нам придется его нести. С такой дорогой быстро тащить носилки не получится, мы будем двигаться гораздо медленнее.
– Никаких носилок. Бартолло останется здесь.
– Как так?!
– Оставим ему еды, пойдем дальше, поймаем мальчишку, после чего вернемся за ним.
– Здесь нет воды.
– Внизу, похоже, протекает ручей. Оставим его на берегу.
– Да вы будто спятили. Простите, конечно, за резкие слова, но так оно и есть. Один в этом лесу он долго не протянет.
– Он не умрет от жажды и голода.
– Звери порвут.
– У него останется оружие. Неужели Бартолло не сладит с каким-нибудь медведем?
Патавилетти провел рукой перед собой:
– В этом лесу могут оказаться твари, которые в зубах ковыряются матерыми медведями. Сами разве не видите, каково здесь?
– Да пусть здесь даже древние демоны кишмя кишат, нам придется его оставить. Вы прекрасно понимаете, что лишняя обуза нам сейчас ни к чему. Мы и без нее не можем поймать мальчишку, а с ней шансов станет еще меньше. К тому же это приказ. Или вы позабыли, кто здесь командует?
– Не забыл. Но должен сказать вам прямо, ребятам такой приказ не понравится. Народ у меня надежный, ни разу не подводил, но даже их недолго довести до бунта, если такое сделать. Бартолло ведь им не чужой. Да и достал уже всех этот бег. Сильно достал. Кажется, что он никогда не закончится. Кому охота забираться все дальше и дальше в глубь Такалиды? Многие косо поглядывают и перешептываются, это плохая примета. А вы взамен лишь раздаете обещания, в которые никто не верит.
– Ты о чем это?
– Я о том, что вы говорили, будто нас щедро вознаградит сам император.
– И что же не так в моих словах?
– Ребята думают, что императору нет дела до таких, как мы. И до амулетов этих тоже. Ведь всякий знает, что войны выигрывают не маги, а тяжелая пехота.
Мексарош растянул губы в улыбке замороженной змеи:
– Значит, так? Они не верят в благодарность императора и ценность амулетов?
– Мои ребята – люди простые. Не верят.
Маг обернулся и громко, чтобы слышали все, заявил:
– Подойдите, я хочу кое-что рассказать. Это должны знать все. – Дождавшись, когда воины подтянутся, он продолжил: – До меня дошли слухи, будто вы не очень-то поверили в интерес императора к амулетам мертвого лэрда. Это так?
Никто не отважился ответить в глаза, и потому маг сделал это сам:
– Вижу, что так. Сейчас я легко докажу вам обратное. Задумайтесь вот над чем, дело вовсе не в амулетах, ведь когда нас послали на берег проклятой земли, о них никто не знал. Тогда почему мы оказались здесь? Я отвечу, но придется вспомнить весьма отдаленные
Некоторые из вояк при последних словах ухмыльнулись, а Даскотелли донельзя наглым тоном выразил сомнение в описанной картине:
– Как-то странно он с лошади упал, прямиком на пару кинжалов.
– Неважно, как он умер. Важно то, что ни Сеним, ни Дайри не смогли бы управлять империей. Слишком слабы, изнеженны, нерешительны, вопросы управления государством заботили их менее всего. Держать таких в заточении – не выход. Рано или поздно могли найтись те, кто начал бы использовать их в своих целях. Империя превыше всего, и ее правителям очень часто приходится принимать непростые решения ради ее сохранения. Сеним и Дайри должны были умереть – это лучший выход. С Сенимом так и получилось, с Дайри – нет. Гвардейцы убили ее мужа, но его побратим в последний момент ее отбил, после чего они скрылись. Как вы, должно быть, помните, их тщательно искали, но безуспешно. Оба будто сгинули. Следы Дайри так и не отыскались, зато на Ханнхольде удалось кое-что узнать о лэрде Далсере. Единственная ниточка к принцессе. Именно за ним нас сюда и прислали. Император хотел узнать судьбу принцессы Дайри.
Бартолло, кусая губы от боли, терзающей простреленную ногу, нервным голосом выдал:
– Я слышал, будто перед смертью лэрд рассказал, что Дайри померла. Получается, мы узнали то, что надо императору, и могли вернуться, а не тащиться за мальчишкой. Пусть бы его сожрали демоны.
Маг медленно покачал головой:
– Мы узнали далеко не все. Я бы даже сказал, лишь маленькую часть интересной картинки. Слишком маленькую, чтобы император счел нашу миссию успешной.
– Что ему еще нужно?!
– Император должен знать абсолютно все.
– Все никто знать не может.
– Подвергаешь сомнению способности императора? Впрочем, ты прав, он действительно не может знать все. Но ему достаточно знать то, что он обязан знать. А он не знает, для того и прислал нас.
– Возможно, мальчишка и не слышал никогда о принцессе.
– Не в этом дело. Он важен сам по себе. Дирт куда важнее принцессы.
– Как это? – удивился Патавилетти.
– А вы попробуйте подумать головой, мне это нередко помогало. Я ведь знаю не больше вашего, но мы совершенно по-разному распоряжаемся полученными знаниями. Давайте вернемся к некоторым моментам давней истории, не забывая о том, что узнали от Далсера. Итак, для императора немало лет сохранялась угроза. Принцесса пропала, никаких следов ее найти не удалось до тех пор, пока Далсер не рассказал о ее смерти. Казалось бы, Дайри умерла, и опасных претендентов на Священный трон больше не осталось. Но это лишь на первый взгляд. Давайте вспомним, что именно мы узнали на Ханнхольде. А мы узнали, что приблизительно шестнадцать лет назад там появились мужчина и маленький ребенок. Лэрд Далсер и Дирт. Первый от всех скрывал свое настоящее имя, что неудивительно, и о происхождении мальчишки не распространялся. А вот это странно. Далсер некогда был моим близким товарищем, можно сказать, почти другом. Я прекрасно помню его привычки, и среди них не числилась любовь любого рода к детям всех возрастов. И тем не менее он, прячась от всего мира, таскался чуть ли не с младенцем. Мало того, воспитывал его, как это принято у аристократов, всячески подчеркивая его благородное происхождение. Можно, конечно, предположить, что Дирт – его внебрачный сын, но, зная привычки Далсера, я очень сильно в этом сомневаюсь. Он был почти равнодушен к женскому полу и куда более охоч до старых пыльных книг. Немало дорогого пергамента перевел своими записями и чертежами конструктов. А если ему все же доводилось иметь дела с женщинами, тщательно заботился, чтобы дело не обернулось рождением бастарда. Да и дмарты говорят, что внешне Дирт ничем не похож на Далсера и тот никогда не называл его сыном. В таком случае откуда взялся этот ребенок? Почему лэрд Далсер так с ним носился? Вам не кажется все это странным? Подозрительно странным…