Самый умный, или Новые бойцы невидимого фронта
Шрифт:
Тепло и без камина. Уютный халат на голое тело не колол, лакированные ботинки грели своей элегантностью, и ценой тоже грели. От кожи исходил бальзамический терпко – сладкий, мужской аромат «Этро Пачули». «Так пахнет старость, – подумалось ему. – Но надо еще помайорить!» Господин русский майор как был, так и остался образцом подражания для уже порядком влиятельного лица не только в Германии, но и в мире. Герхард знал его лично, а потом про него написали в России книгу и издали миллионным тиражом.
«В такую погоду добрая хозяйка и злого пса гулять не поведет», –
Он пыхнул сигарой, потянул коньяк, затянулся сигаретой до фильтра и затушил в костяной пепельнице.
«Вот она, месть краснокожих белому человеку за «огненную воду“. Сколько человек от дыма загнулось. Не дамся!» – подумал он, потянулся, сильно растопорщив в стороны руки.
Хрустнуло в плечах.
Лязгнул затвор.
«Вот что, делать мне больше нечего? Керт Кобейн, Эрнест Хемингуэй, Хантер Томпсон, Джим Моррисон. Они оставили след. А я? По – моему, у них детей тоже не было. Не помню. Так, одно дело осталось. Вчера звонила старая подруга Вайра, обставить какое – то энергетическое дело. Меня интересует газ, сколько еще раз ей повторить? Она еще меня критиковать будет, такая девчонка, – Герхард Фриц Курт Шрёдер допил коньяк и потянулся за добавкой. – Но жениться на ней не буду, пять раз многовато это для меня».
В дверь позвонили.
«Не иначе русские. Только русским партизанам такая погода по душе. Дай – ка пугну!» – выстрелил в потолок, на широкий ломберный столик с расставленными мужскими удовольствиями посыпалась побелка, немного попало на халат.
Герхард вышел коридор, запахнул халат, засунул обутые в дорогую домашнюю обувь ступни в специальные тапочки – галоши и открыл дверь.
– Руссиш швайн! Ай – ай – ай! – попытался пожурить он его на ней. – Заходитесь быстрее, ветер усиливается.
Вместе с новой сигаретой пришлось зажечь и камин, чтобы согреть гостей.
Разговор состоялся непростой, но обо всем успели договориться.
Уже на пороге Герхард спросил Геннадия, как звали того майора, про которого писал писатель с немецкой фамилией?
– Фандорин?
– Уат зе фак из Фандорин? Веллера персонаж!
– Звягин!
– Точно Звягин. Хороший был человек. Еще работает на «скорой»?
– Не могу знать. Уточню – передам привет от Вас.
– Буду признателен. Счастливого пути!
Интересная встреча получилась, острая. В голову не приходило ничего, кроме шуток.
– Скоро первое сентября. Гитлер, чтобы в школу детей не водить, объявил войну. Думаю, наши дети скоро сами будут на это способны. – Задумчиво сказала Вера Марковна.
– Глупая шутка. А ты «Майн Кампф», кстати, читала? – Геннадий давно охотился за этой книжкой. Жалел, что в свое время, в девяностые, не купил ее на развале, на Лубянке. Денег не было, да и заботы были другие, из нижних рядов пирамиды Маслоу – поесть, выпить. Какое там духовное развитие?
– У меня есть где – то распечатанная, еще не добралась. А что, советуешь?
– Теперь,
– И причем это бунтарство продолжается. Зараза опасная. Знаешь, что общего между Гитлером и «Газпромом»?
– Нет. Оба тираны на букву «Г»?
– Одна и та же любимая футбольная команда – «Шальке 04».
Пока стояли в ожидании паспортного контроля, Геннадий ради интереса набрал в «Яндексе»: Майн Камф (ошибся в названии на одну букву, но поисковая система поправила) + рецензии. К удивлению обнаружился отзыв Джорджа Оруэлла: «…В то время как социализм и даже капитализм, хотя и не так щедро, сулят людям: «У вас будет хорошая жизнь», Гитлер сказал им: «Я предлагаю вам борьбу, опасность и смерть»; и в результате вся нация бросилась к его ногам. Возможно, потом они устанут от всего этого, и их настроение изменится, как случилось в конце прошлой войны. После нескольких лет бойни и голода «Наибольшее счастье для наибольшего числа людей» – подходящий лозунг, но сейчас популярнее «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Коль скоро мы вступили в борьбу с человеком, провозгласившим подобное, нам нельзя недооценивать эмоциональную силу такого призыва».
– Вера, дашь почитать распечатку?
– Да бери. Тебя запрет в России на нее не пугает?
Геннадий отрицательно качнул головой. «В багажник спрячу, рядом со своими книгами. Вообще тогда настоящим передвижным агитатором – пропагандистом буду», – подумал он.
На выезде с парковки, уже в рижском аэропорту, Геннадий обратил внимание на большое количество людей в белых одеждах – пальто, кардиганы, головные уборы, обувь – всё было белое. В Юрмале казалось, что белых машин стало больше.
«Еще бы свою художественную книгу к такому багажу, – вспомнил Геннадий о начатой своей книге. – Книга не книга, и даже не роман пока что, но повесть получается». Дома открыл ноутбук и продолжил.
3. Вот и он.
Желтоватая кожа, редкие светло – русые волосы, глаза слегка навыкате, взгляд задумчивый, но, в то же время, какой – то пустой. Огромное брюхо, полностью скрывающее ноги существа, казалось, не позволяет ему выбраться из чугунка. Маленькие пухлые ручки сжаты в кулачки. Существо шумно дышит и временами причмокивает, едва оголяя свои игловидные желтые зубы.
Баба Рая протянула мне прямоугольный ломтик сырого картофеля и жестом пригласила покормить существо. Вид острых зубов меня насторожил, но хозяйка дома заверила меня, что все – таки это не дикий зверь, а вполне разумное существо, поэтому мои опасения беспочвенны.
Я аккуратно протянул угощение Маленькому Мужику, он так же аккуратно взял своей маленькой ручкой кусок картофеля и положил его в рот. Он начал громко чавкать, прикрыв от удовольствия свои выпуклые глаза.
Вот он – сидит в своем чугунке напротив меня. Он абсолютно реальный и живой, Саня не врал. Только вот дальше что? Я понимаю своего друга, я тоже потерял дар речи, пока находился в этом доме.