Самый упрямый клиент в мире
Шрифт:
В начале своей карьеры Жозеф прослужил около десяти лет официантом в пивной «У дофины», что в нескольких шагах от набережной Орфевр, куда ходили в основном комиссары да инспектора уголовной полиции.
Там он завел дружбу с одним из лучших сотрудников Мегрэ инспектором Жанвье, а позднее женился на его свояченице, так что они даже породнились.
В три часа пополудни, видя своего клиента на том же месте, Жозеф начинает злиться всерьез. Размышляя, он говорит себе: если мужчина упрямо не хочет уходить, то это объясняется вовсе не его любовью к атмосфере кафе «Министерское»; нет, у клиента есть веские причины, чтобы не выходить отсюда.
Жозеф рассуждает: «Сойдя с поезда, незнакомец почувствовал за собой слежку и зашел сюда, чтобы укрыться от полиции…»
Он звонит в полицию и просит позвать к телефону Жанвье.
— Здесь у нас странный клиент, он сидит с восьми утра и, кажется, не собирается уходить. Он ничего не ест. Вам не кажется, что вам стоит приехать и взглянуть на него?
Прежде чем выехать на бульвар Сен-Жермен, Жанвье, как человек исполнительный, берет с собой несколько последних сводок с описаниями внешности и фотографиями разыскиваемых лиц.
Забавно: в тот момент, когда инспектор входит в кафе, зал пуст.
— Птичка улетела? — спрашивает он у Жозефа.
Но официант показывает на лестницу:
— Он купил жетон и спустился позвонить.
Досадно! Если бы знать, то можно было бы организовать прослушивание и выяснить, кому и зачем он звонит. Жанвье садится за стол, заказывает кальвадос.
Клиент поднимается и проходит на свое место. Он по-прежнему спокоен, может быть, он слегка озабочен, но нервозности в его движениях не заметно. Жозефу, который уже пригляделся к нему, даже кажется, что тот испытывает какое-то облегчение.
В течение двадцати минут Жанвье осматривает клиента с головы до пят. Он все время сравнивает полное, слегка расплывшееся лицо незнакомца с фотографиями тех, кто находится в розыске. Наконец инспектор пожимает плечами.
— Его нет в моих сводках, — говорит он Жозефу. — По-моему, это просто несчастный малый, которого «продинамила» женщина. Должно быть, он страховой агент или кто-то в этом роде.
Жанвье даже шутит:
— Я бы не удивился, узнав, что это работник похоронной конторы… Во всяком случае, я не имею права проверять его документы. Никакими законами не запрещено сидеть в кафе так долго, сколько захочется, и обходиться без обеда.
Они еще немного поболтали с Жозефом, потом Жанвье вернулся на набережную Орфевр, где проходило совещание у Мегрэ по делу о подпольных игорных домах, и он забыл рассказать комиссару о человеке с бульвара Сен-Жермен.
Несмотря на натянутый тент, косые лучи солнца через широкие окна начинали проникать в зал. В пять часов три стола уже были заняты любителями белота.
Хозяин играл за одним из столов, он сидел как раз напротив незнакомца и иногда бросал на него взгляд.
В шесть часов зал заполнили посетители. Жозеф и Жюль сновали от стола к столу с заставленными бутылками и стаканами подносами, и запах перно понемногу вытеснял из кафе запах каштанов с бульвара.
Каждый из официантов в этот час обслуживал свой сектор. Так уж вышло, что стол с незнакомцем оказался в секторе Жюля, который оказался не столь наблюдателен, как его коллега. Кроме того, Жюль время от времени заходил за стойку, чтобы пропустить стаканчик белого вина, так что к вечеру у него уже путались мысли.
Все, что он скажет, так это то, что приходила женщина.
— Брюнетка, хорошо одетая, приличного вида — не из тех дамочек, что приходят в кафе, чтобы завязать беседу с клиентами.
Вообще, по словам Жюля, она была из тех женщин, которые не входят в заведение, если у них не назначена там встреча со своим мужем. Два или три столика еще оставались свободными. Она села за соседний с незнакомцем стол.
— Убежден, что они не разговаривали. Она велела мне принести портвейн. Насколько я помню, у нее, кроме сумочки из коричневой или черной кожи, был в руке какой-то пакет. Сперва я увидел его на столе.
А когда я подавал портвейн, его там уже не было; без сомнения, она положила его на банкетку.
Досадно! Жозеф хотел бы ее увидеть. Мадемуазель Берта тоже заметила ее с высоты своей кассы.
— Особа скорее всего приличная, почти без косметики, в синем костюме с белой блузкой, но — не знаю почему — я не думаю, что эта женщина замужем.
До восьми вечера, то есть до самого часа ужина, клиенты все время входили и выходили. Потом зал почти опустел. К девяти часам было занято только шесть столов, четыре из них — шахматистами и два — игроками в бридж, которые ежедневно коротали здесь вечер.
— Бросалось в глаза, — рассказывал потом Жозеф, — что этот тип прекрасно разбирается в шахматах и бридже. Готов даже поклясться, что он весьма силен в этих играх. Я это понял, увидев, как он смотрел на игроков, как следил за партиями.
Значит, он не был ничем озабочен — или Жозеф ошибался?
К десяти часам оставались занятыми только три стола. Служащие министерств ложатся спать рано. В половине одиннадцатого ушел Жюль — его жена ждет ребенка, и он договорился с напарником, что уйдет с работы чуть пораньше.
А клиент сидел все на том же месте. С восьми утра он заказал три кофе, бутылку «Виши» и лимонад. Он не курил. Он не пил спиртного. Утром он прочел «Тан». В послеобеденное время он купил вечернюю газету у бродившего между столиков разносчика.
В одиннадцать часов, хотя за двумя столиками еще шла игра, Жозеф, как обычно, начал ставить стулья на столы и рассыпать на полу опилки.
Несколько позже, закончив партию, господин Монне пожал руки полковнику и другим своим партнерам, затем он забрал из кассы клеенчатый мешок, куда мадемуазель Берта сложила ассигнации и мелочь, и поднялся к себе спать.