Самый высокий индеец в Толтепеке
Шрифт:
Больше того, у полковника Фульгенсио Ортеги не оказалось времени, чтобы прокомментировать испуганное замечание своего солдата, и изумление лейтенанта, глядевшего на остатки чужой руки в собственной пятерне, да на голову, свободно катившуюся в свете костра по берегу Рио-Гранде. Ибо в тот миг оцепенелой немоты, поразившей «руралес», когда тело Эль Пресиденте рассыпалось в воздухе, американский возница толтепекского дилижанса, перехватив вожжи своей упряжки, одним гигантским прыжком соскочил на землю с ненадежных козел старого «конкорда»и тем же движением достав длинноствольный кольт, погрузил его железный хобот в волосатый живот Палача из Камарго.
— Хефе, — объявил он тихо. — При одном неверном движении ваши кишки разлетятся по всему берегу. — Замечание, которое полковник Фульгенсио Ортега постиг без всякого труда.
— Чиво, — крикнул он. — Останови людей. Никому не касаться курка!
— Вот-вот, Чиво, — кивнул пергаментолицый американский «кочеро», крутанув Ортегу таким образом, что дуло кольта уперлось тому в спину. — А чтобы из жадности ты не попробовал заменить своего дорогого хефе на командном посту «руралес»— то есть, чтоб в этот миг ты не сделал неверного шага, и я б — не застрелил его — позволь мне представиться!
— А? — переспросил Чиво, на самом деле еще и не помышлявший о столь явном пути предательства по отношению к своему начальнику. — А для чего это нужно, кочеро? Ты что, думаешь, я боюсь возниц дилижансов?
Высокий возница пожал плечами.
— Просто, я полагаю, ты стоишь того же обхождения, что я оказываю любому, за встречу с которым мне платят.
В том, как он произнес слово «платят», прозвучало нечто, затронувшее темный мозг Чиво. Он заколебался — в отличие от двух других солдат. Полагая себя надежно защищенными спинами своих товарищей, они чуть вышли из-за основной массы ради выстрела в рослого «американо». Однако в тот миг, как они показались из укрытия, из-за спины полковника Ортеги вспыхнуло пламя — раз и другой — и двое солдат замертво упали под треск слившихся воедино револьверных выстрелов.
— Шонто, — сказал, обращаясь к Чиво, возница дилижанса, вновь уперев дымящееся дуло револьвера в спину Ортеги. — По ту сторону реки меня зовут Шонто!
— Иисус-Мария! — выдохнул Чиво, безнадежно бросая винтовку в пыль дороги. — Карлос Шонто? Пор Диос, пистолеро 14 , что же ты не сказал сразу?
— Я и сказал — только что, — кивнул Чарли Шонто. — А теперь говори ты, да живо!
Чиво пожал плечами, всем видом выражая отречение.
— За что остается умирать? — вопросил он. — У тебя в дилижансе нет Эль Индио. Ты надул нас со своей куклой. Где-то, конечно, Эль Пресиденте, несомненно, скачет в ночи. Но его нет в дилижансе на Толтепек — его схватит какой-нибудь другой наш заслон. Для нас заботы этого дня окончены. Командуй…
14
Во имя божье, стрелок… (исп.).
Шонто приказал всем солдатам побросать ружья и патронные ленты. Все ножи, револьверы, топоры полетели в общую кучу. Весь этот арсенал был затем помещен в дилижанс, вместе с полковником Фульгенсио Ортегой, связанным по рукам и ногам своими же верными помощниками. Работа шла под опытным руководством Чиво; дух «руралес» теперь был совершенно сломлен. Вместе с надеждой изловить Эль Индио пропала и их тяга к геройству. Как всякие солдаты, сами по себе они не представляли большой опасности. Лишенные предводителя, это были всего лишь угрюмые псы, грызущиеся между собой. Шонто рассчитывал на это. И рассчитал исключительно точно.
Однако, как во всяком риске, здесь содержалась некая доля неожиданности, доля, которую нельзя назвать иначе, как «удачей».
Удача Чарли Шонто оставила его вместе с командой. которую он отдал шрамолицему Чиво.
— Ладно, лейтенант, — сказал он. — Полезай наверх. Теперь ты будешь кочеро. Я поеду рядом, с дробовиком. — Sabe usted la escopeta? 15
С этим вопросом он потянулся за двуствольным «паркером», лежавшим поперек кабины возницы, и Чиво поспешно кивнул. Он хорошо знал, что такое дробовик. На близком расстоянии с дробовиком никто не спорит — упаси боже. Но Шонто допустил грубую ошибку гораздо раньше. Тогда, когда заронил в голову головореза-лейтенанта мысль занять в Камарго место Ортеги. До сих пор Шонто рассчитал все точно. Чего осторожный стрелок не предвидел, так это того, что пока он, Шонто, не упомянул об этом, Чиво никогда не задумывался всерьез о реальной возможности обойти чином своего полковника. Столь грандиозные планы никогда не посещали его несложный ум. Правда, если б у него были такие намерения, он в один миг пристрелил бы Ортегу.
15
Ты знаешь, что такое дробовик? (исп.).
Теперь такая перспектива забрезжила в его голове.
— Как скажете, хефе, — ответил он Шонто, выдавив ухмылку, в которой тот с трудом мог заметить намек на миролюбие.
— Глядите — вот я с радостью поднимаюсь на место. Беру вожжи и готов ехать, куда прикажете. Ну, двинулись!
Шонто стал подниматься вслед за ним. На какой-то миг обе его руки оказались заняты. И именно в этот момент сапог лейтенанта Чиво ударил его в лицо. Шонто тяжело рухнул навзничь. Дробовик остался у него в руке, но теперь был бесполезен. Высоко над ним, Чиво криком послал лошадей. Дилижанс рванулся вперед. Шонто вскочил на ноги как раз вовремя, чтоб ухватиться сзади за багажные стропы. Он поймал одну, ухватился, его протащило за дилижансом футов пятьдесят. Дробовик он все еще держал в правой руке.
Воодушевленные его беспомощностью, солдаты ринулись к Шонто. По пути они хватали дубины и обломки камней. В ответ на их вопли Чиво замедлил ход дилижанса, чтобы дать им возможность покончить с «американо». Шонто все еще держался за багажную лямку. Когда солдаты с рычанием настигли его, он поднял дробовик и разрядил его одной рукой прямо им в лица. Оба ствола выпалили почти одновременно. Нападавшие с воплями откатились назад, трое заметались и рухнули, смертельно раненные; еще двое, обхватив разорванные лица, выли от мучительной боли.
Сидя на козлах, Чиво обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Шонто подтянулся вверх с тыла «конкорда». Теперь у него не было оружия, но не было его и у лейтенанта. Чиво понял, что у него остался только один выход, и воспользовался им: он прыгнул вбок, скатившись на землю, прочь от мчащихся колес, в то время как неистовая упряжка понесла с места в карьер, едва он бросил вожжи. Шонто, опасно раскачиваясь, смог добраться до козел и упасть прямо между мчащимися лошадьми, чтобы вновь ухватить вожжи.
Теперь счастье вернулось к нему. Он сумел разобрать упряжь и возвратиться на козлы, держа дилижанс под контролем, по-прежнему двигаясь вперед по тракту на Толтепек. Но теперь он знал, что волчья стая позади него вновь обрела предводителя. Он догадывался, что Чиво немного понадобится времени, чтобы посадить оставшихся в строю на коней и пуститься в погоню.
— Эгей! Эгей! — погонял он уже храпящих лошадей. — Полегче! Вся ваша ночная работа только впереди!
Когда, после безумной гонки от Рио, Шонто натянул поводья тяжко дышащих коней и окликнул кустарник. Чамако Диас и Эль Пресиденте уже полчаса ждали его именно там, где он Назначил им встречу на пути в Толтепек. Индейский мальчик провел своего подопечного возле шныряющих повсюду в ночи солдат полковника Ортеги, он сделал это четырьмя милями ниже по реке. Тайная древняя спасительная тропа апачей, которой они уходили из Техаса, по которой прошли теперь и они вдвоем до места встречи с Чарли Шонто, лежала позади них, по-прежнему никому не ведомая. И Шонто не стал спрашивать Чамако о ее местонахождении, а мальчик не сказал ему. Даже сейчас он оставался индейцем, а Чарли Шонто был белым.