Сан-Андреас

Маклин Алистер

— Но... он оставил пушечный расчет на палубе.

— Действительно, оставил. Видимо, опять не было выбора. Подводная лодка представляет большую ценность, нежели жизнь трёх человек. Видите те клапаны на правой стороне их жилетов? Это кислородные клапаны. Джордж, вы не могли бы взглянуть, нет ли у нас там загорания на корме?

— Вы можете воспользоваться телефоном.

Маккиннон показал на телефонный аппарат перед штурвалом, который пулемётными пулями был разбит вдребезги. Нейсбай понимающе кивнул и сходил по очереди на оба борта.

— Ничего.

Ничего не видно. — Он посмотрел вперёд, на немецкую подводную лодку, которая была на расстоянии всего лишь в сто ярдов.

— Она опускается, Арчи. Палубу и на носу, и на корме уже заливает водой.

— Я это вижу.

— И она поворачивает на правый борт.

— Это я тоже вижу. Шаг отчаяния. Он надеется, что если сможет развернуть свою подлодку и встать под острым углом к нам, тогда мы его заденем только по касательной. В таком случае он может спастись. Так я понимаю.

— Корпус уже погрузился. Неужели ему удастся?

— Он чересчур поздно начал погружение.

Повернув штурвал несколько влево, Маккиннон на полном ходу устремился к немецкой подводной лодке. Пять секунд спустя, когда волны едва коснулись основания боевой рубки, «Сан-Андреас» своей нижней частью форштевня прорезал корпус подводной лодки в тридцати футах от боевой рубки. «Сан-Андреас» вздрогнул, но, как это ни странно, воздействия практически никакого не было. В течение нескольких секунд слышался скрежет стали, а затем наступила тишина.

— Вот и всё, — произнёс Нейсбай. — Эта лодка, наверное, превратилась в груду металла. Если гребной винт заденет её...

— Этого не произойдет. Подводная лодка опустилась глубоко, и они всё ещё продувают основной балласт. Будем надеяться, что мы сами не очень пострадали.

— Вы сказали, что у командира подводной лодки не было выбора. У нас тоже. Как вы думаете, у них кто-нибудь спасется?

— Не знаю. Если кому-то удастся уцелеть, мы это довольно скоро узнаем. Я очень сомневаюсь, что у них вообще было время задраить водонепроницаемые двери. Если это им не удалось, значит, лодка погружается на дно. Если кто-то из них решится спастись, им надо покинуть лодку до того, как она достигнет глубины двухсот пятидесяти футов, — мне ещё не приходилось слышать, чтобы кому-то удалось уцелеть на большей глубине.

— Им придется воспользоваться боевой рубкой?

— Наверное, хотя на носу есть спасательный люк, правда, носовая часть лодки наверняка уже затоплена, и от неё мало толку. Возможно, у них есть спасательный люк в кормовой части. Этого я не знаю. Думаю, что боевая рубка — единственный возможный для них выход, если мы, конечно, не протаранили это судно.

— Мы ударили не у самой боевой рубки.

— А это ещё ничего не значит. Давление примерно в десять тысяч тонн — это ужасная сила. Люк боевой рубки мог просто заклинить. Смогли они его открыть или нет неизвестно. Ещё хуже, если этот люк у них распахнулся и сотни галлонов воды устремились внутрь, сметая всё на ходу и сбивая всех с ног, так что за считанные секунды они могли превратиться

в бессознательные живые трупы. Сейчас я выйду на палубу. Держите право руля и назад, пока не остановитесь, затем развернитесь. Я спущу моторную лодку, когда вы полностью сбросите ход.

— Какой смысл спускать лодку, если спасшихся не будет?

Маккиннон вывел его на корму по левому борту и показал на троих человек, качающихся в воде.

— Это пулемётный расчет. Насколько я могу видеть, они только в плащах и штормовках. Может быть, у каждого из них ещё один-два свитера, но это погоды не делает. Если оставить их в воде минут на десять-пятнадцать, они погибнут от холода.

— Ну и пусть. Эти три негодяя выпустили по нам три снаряда. Некоторые из этих снарядов могли разорваться внутри госпиталя.

— Знаю, Джордж, знаю, но должен вам сказать, что о подобной ситуации упоминается в Женевской конвенции.

Маккиннон похлопал Джорджа по плечу и направился вниз.

У самого входа в госпиталь со стороны палубы Маккиннон увидел, что его появления ждут несколько человек: Паттерсон, Джемисон, Керран, Трент, Маккриммон и Стефан.

— Насколько я понял, боцман, — произнёс Паттерсон, — мы с кем-то столкнулись.

— Да, это так, сэр. С немецкой подводной лодкой.

Маккиннон пальцем показал вниз.

— Надеюсь, мы туда не последуем. Надо проверить прочность и водонепроницаемость всех перегородок в носовой части, сэр.

— Конечно, конечно. Я немедленно распоряжусь. — Он посмотрел на Маккриммона и Стефана, которые ушли, не говоря ни слова. — А дальше что, боцман?

— Нам нанесли три выстрела по кормовой части, сэр. Какие-нибудь разрушения в госпитале есть?

— Кой-какие есть. Все три выстрела попали в госпиталь. Один из них, похоже, угодил в перегородку между палатами А и В. Кое-кого задело, но без смертельных исходов. Доктор Синклер ухаживает за пострадавшими.

— А разве не доктор Сингх?

— Он был в послеоперационной палате, где занимался двумя ранеными с «Аргоса». Дверь в эту палату заклинило, и мы никак не можем попасть туда.

— Там что, разорвался снаряд?

— Никто ничего толком не знает.

— Никто не знает. Она же находится следом за палатой А. Там что, все оглохли?

— В том-то и дело. В результате первого выстрела, когда снаряд разорвался между палатами А и В, все моментально оглохли.

— Так, ясно. Послеоперационная палата пока подождёт. Что случилось с третьим снарядом?

— Он не разорвался.

— Где он?

— В столовой. Потихоньку вращается на полу...

— Потихоньку вращается, — медленно повторил Маккиннон. — Это хорошо, если только он не коснётся... — Он внезапно прервал свою мысль и, обращаясь к Керрану, сказал:

— В моторной лодке — два мотка бросательных концов. Не забудь взять ножи. — Он вошёл в столовую, появился оттуда секунд через двадцать. В руке у него был маленький, совершенно невинный на вид снаряд, который он бросил за борт и, повернувшись к Джемисону, спросил: