Сан-Антонио в гостях у МАКов
Шрифт:
У меня и впрямь начинается обсерваторный период. Некоторое время я смогу обойтись без услуг Бугая. В последнее время он стал так энергично заигрывать с мамашей Мак Ухонь, что хозяин уже начал проявлять недовольство, и я посоветовал другу попытать рыбацкое счастье на озере Оужалинс, изобилующем, по слухам, рыбой. В этих краях существует даже легенда, что будто бы в глубинах озера обитает чудовище, каждые пятьдесят лет всплывающее на поверхность.
— Представляешь, что будет, если я вдруг заделаю эту рептилию? — мечтает Берю. — Уверен, мою физию распечатают во всех газетах...
Мы устраиваем себе сорок восемь часов настоящих каникул. Расположившись в траве, я беру на заметку все выезды и въезды в замок и знакомлюсь с его обитателями. Я наблюдаю за старушкой Дафни, которую по утрам и после обеда метрдотель, величественный, как вся Англия, прогуливает по аллеям парка; не свожу окуляров с молодого сэра Долби, кажущегося мне грустным сэром, надменным, раздражительным и угрюмым; вижу Мак Шаршиша, когда после дня работы на винокурне он приезжает ночевать в замок, и особенно, особенно я слежу за блондинкой, за очаровательной Синтией. Каждый полдень за рулем своего тарантасика она отправляется в Мойзад-Цыпленхэм , а возвращается, когда начинает смеркаться, освещая все вокруг развевающимися по ветру волосами...
По вечерам, поковырявшись в несравненной стряпне папаши Мак Ухоня, я спешу на перину, чтобы встретить там мисс Кетти.
Первый день рыбалки приносит Берю успех: шесть форелей, и самая маленькая из них весит не менее восьмисот граммов. Чумазый — на седьмом небе. Для него это — праздник! Он хочет, чтобы его сфотографировали с трофеями. А на следующий день он бьет свой рекорд: одиннадцать увесистых форелей. Он мигом забивает стереометрию хозяйки и уговаривает Мак Ухоня до тех пор, пока шотландец наконец не позволяет ему самому готовить свой улов. При условии, что Берю будет за свои деньги покупать масло для жарки.
— Завтра, — заявляет Здоровяк, — я наловлю еще больше.
— Завтра, — поправляю его я, — ты наловишь еще больше, но не на спиннинг.
— Как это?
— Ты займешься ограблением.
Он опорожняет свой аквариум с Гиннессом, облизывает коровьим языком распустившиеся губы и, подобрав их, сухо заявляет:
— Я знаю, что с тобой нужно быть готовым ко всему, но я хотел бы, чтобы ты, по крайней мере, обрисовал мне ситуацию.
— Мне нужно проникнуть в Оужалинс Кастл, Папаша.
— Ну и что?
— А то, что я нашел способ, чтобы меня встретили там с музыкой.
— Валяй, я слушаю!
— Ты переоденешься...
— Во что?
— Во что хочешь, главное, чтобы тебя не смогли узнать.
— Банко, это мне нравится. Дальше?
— Ты спрячешься.
— Тоже неплохо. Продолжай.
— Ты засядешь на дороге в замок, сразу за проселком, что ведет к озеру, знаешь, где это?
— Считай, что я уже там, итак-с?
— Метров за сто до этого места ты разбросаешь гвозди.
— На хрена?
— Чтобы проколоть шины малышки Синтии, племянницы хозяйки замка.
— Не включаюсь...
— Я покажу тебе электрику.
— Да объясни же толком.
— Когда шины лопнут, малышка будет вынуждена остановиться.
— Включился, after?
— И тут из-за кустов выскакиваешь ты с пистолетом в руке.
— Я?
— Ты! И просто скажешь ей: мани! Только не вздумай сболтнуть что-нибудь по-французски, понял?
— Но Мане, по-моему, француз, его мазню я видел в Лувре, — блистает эрудицией Толстый.
— Но с «е» на конце.
— И как же ты хочешь, чтобы я сказал с «е», ну ты даешь! Может быть так: Мани, е...!
— Инспектор Берюрье, — обрываю я, — тот факт, что мы находимся на территории иностранного государства, не дает вам права неуважительно относиться к старшим по званию.
Вздутый трясет головой.
— Ладно, извиняюсь. Итак, я атакую дилижанс.
— Для тебя это не составит труда, ты ведь часто напиваешься, как извозчик.
— Может быть, ты и шеф, но знай, что тебе не мешало бы поучиться правилам хорошего тона, Сан-А., — торжественно заявляет Берю.
— Я запишусь на тот же факультет, что и ты. Итак, ты нападаешь на девицу. И тут вмешиваюсь я.
— Рыцарь Пустобрех! — ухмыляется Жиртрест.
— Вот именно. Моя тачка будет спрятана на проселочной дороге. Как только ты начнешь обрабатывать крошку, появляюсь я, наступаю тебе на хвост и делаю вид, что посылаю тебя в аут.
— Спасибо. Это и все, что ты можешь мне предложить?
— Я думаю еще пригласить тебя на роль трюфеля в паштете из гусиной печенки.
— Ладно, по рукам, но с тебя бидон...
Озабоченный, он поднимает на меня свои глаза сенбернара, у которого отобрали сахарную кость.
— Ведь это дело пахнет керосином, а?
— Ты, может, хочешь, чтобы я тебя отделал раньше времени? Ты и так хорош!
— Это все?
В ответ я презрительно пожимаю плечами.
— Да. Дело-то ерундовое.
Он вызывает Кетти и просит ее принести очередную порцию пива. Малышка указывает ему на часы, давая понять, что время приема спиртного кончилось пять минут назад. Громила приходит в бешенство, и я вынужден использовать свое влияние, чтобы добыть для него бокал Гиннесса.
Успокоившись, мой напарник спрашивает:
— А ты?
— Что я, дружище?
— Кого ты будешь изображать? Таланта?
— Ты угадал. И я отвезу малышку в Кастл, потому что шины ее колымаги будут проколоты.
— Ты забываешь одну вещь, комиссар моей...
— Инспектор Берюрье, я вас прошу!
— Ты забыл о том, что если я засею дорогу гвоздями, твои дутыши тоже лопнут, или они у тебя из нержавеющей стали?
Ну что я вам говорил, Берю полон здравого смысла. Этот кусок свиного сала иногда выдает поразительные вещи.