Сан Феличе Иллюстрации Е. Ганешиной
Шрифт:
Итак, Шипионе получил от Нельсона охранную грамоту, переоделся в крестьянское платье и отправился в путь с намерением явиться на ферму в Кальвидзано под видом бежавшего от преследований патриота, истощенного голодом, разбитого усталостью и предпочитающего рискнуть жизнью, но не двигаться дальше. Он смело вошел во двор фермы и, разыгрывая доверчивость отчаявшегося человека, попросил у хозяина ломоть хлеба и разрешения переночевать в риге на охапке соломы.
Мнимый беглец так хорошо сыграл свою роль, что не
Шипионе Ламарра с такой жадностью набросился на еду, что хозяин, полный сочувствия, посоветовал ему есть помедленнее и ни о чем не тревожиться: хлеба и вина он получит вдоволь.
В это время в кухню вошел другой крестьянин, в таком же платье, какое было на фермере, немного постарше на вид.
Шипионе сделал движение, будто хотел встать из-за стола и выйти.
— Не бойтесь, — сказал фермер. — Это мой брат.
И правда, вошедший поклонился с видом человека, находящегося у себя дома, взял табурет и уселся у печки.
Лжепатриот заметил, что он выбрал самый темный угол.
Шипионе Ламарра прежде уже видел адмирала Караччоло в Палермо и с первого взгляда узнал его в брате фермера.
Действительно, то был Франческо Караччоло.
Шипионе сразу понял всю игру. Фермер не посмел принять гостя без разрешения Караччоло; притворившись, будто хочет проверить, нет ли за незнакомцем погони, он известил адмирала о пришельце. И вот теперь Караччоло, жаждая вестей из Неаполя, вошел и сел у очага, тем не менее опасаясь гостя, явившегося сюда под видом беглеца-патриота.
— Вы пришли из Неаполя? — через минуту спросил он подчеркнуто безразличным тоном.
— Увы! — отвечал Шипионе.
— Что там происходит?
Шипионе не хотел слишком пугать Караччоло, боясь, как бы тот не стал искать другое убежище.
— Патриотов сажают на суда для отправки в Тулон, — сказал он.
— А почему же вы не плывете туда вместе с ними?
— Потому что во Франции я никого не знаю, а на Корфу у меня живет брат. Я попытаюсь добраться до Манфредонии и там сесть на судно.
На том разговор и кончился. Беглец, казалось, падал с ног от усталости, и было бы безжалостно заставлять его долее бодрствовать, поэтому Караччоло велел фермеру уложить гостя спать в доме. Шипионе попрощался, всячески изъявляя свою благодарность, а придя в отведенную ему для ночлега комнату, попросил фермера разбудить его на рассвете, чтобы двинуться дальше, к Манфредонии.
— Это будет нетрудно, — отозвался фермер, — тем более что мне и самому надо встать пораньше и идти в Неаполь.
Шипионе не стал задавать никаких вопросов, не решился сделать ни одного замечания; он узнал все, что ему было нужно: случай, который нередко становится соучастником величайших преступлений, послужил ему сверх ожиданий.
В два часа пополуночи фермер вошел в его комнату. Шипионе мигом вскочил с постели, оделся и приготовился уходить. Хозяин передал ему заранее приготовленный сверток — в нем были хлеб, кусок ветчины и бутылка вина.
— Брат поручил мне спросить у вас, не нуждаетесь ли вы в деньгах, — добавил фермер.
Шипионе почувствовал стыд. Он вытащил кошелек, где звенело несколько золотых, и показал его хозяину. Затем попросил указать ему окольную дорогу, попрощался, передал благодарность его брату и ушел.
Но, не сделав и сотни шагов, он изменил направление, обогнул ферму и, выбрав узкую лощину, по которой дорога тянулась между двумя холмами, стал поджидать фермера — на пути в Неаполь тот не мог с ним разминуться.
И верно, не прошло и получаса, как в редеющих утренних сумерках он различил силуэт, двигавшийся по дороге от Кальвидзано к Неаполю, и почти сразу узнал своего недавнего хозяина.
Шипионе шагнул прямо к нему, тот тоже узнал гостя и, удивленный, остановился. Он явно не ожидал такой встречи.
— Это вы? — произнес он.
— Как видите, — отвечал Шипионе.
— Почему вы здесь, а не на дороге в Манфредонию?
— Я поджидаю вас.
— Зачем?
— Чтобы сказать вам, что по приказу адмирала Нельсона всякий, кто укроет мятежника, карается смертью.
— А почему это должно меня интересовать?
— Потому что вы прячете у себя адмирала Караччоло.
Фермер начал отпираться.
— Бесполезно, — сказал Шипионе. — Я его узнал: это тот человек, кого вы выдаете за своего брата.
— И это все, что вы имеете мне сказать? — протянул фермер с ухмылкой, в значении которой невозможно было ошибиться.
То была ухмылка предателя.
— Ладно, — вымолвил Шипионе. — Я вижу, мы друг друга понимаем.
— Сколько вам обещали за выдачу адмирала? — спросил фермер.
— Четыре тысячи дукатов.
— Значит, пара тысяч приходится на мою долю?
— У тебя губа не дура, приятель!
— А ведь я только наполовину рот раскрыл.
— Вы согласны за две тысячи дукатов?
— Да, если ваши люди не станут слишком интересоваться, не припрятал ли адмирал в моем доме каких-нибудь деньжат.
— А если возьмутся за дело не по-вашему?
Фермер отскочил назад и выхватил по пистолету из карманов.
— А если возьмутся за дело не по-моему, я предупрежу адмирала, и, прежде чем вы доберетесь до Неаполя, мы с ним будем так далеко отсюда, что вам никогда нас не достать.