Сандро из Чегема. Трилогия
Шрифт:
– Протестую, – вскинулся Объедало, – обжираловка ни в чем не уступает опиваловке.
Братья-великаны заметно погрустнели и стали о чем-то перешептываться. Друзья Джамхуха окончательно взбодрились.
– Если что не так, – громко сказал Силач, – считайте, друзья, что пятерых великанов я рядком уложил посреди двора. Ты, кажется, спешил, – напомнил он старшему брату великанов, – не пора ли тебе уходить?
– Я откладываю свои дела, – мрачно ответил тот. Он услал куда-то одного из своих братьев, и тот через некоторое время возвратился с древней старухой.
Старший
– Это старуха по прозвищу Страусиная Нога, – сказал он. – Сейчас мы проверим вас на проворство. Пусть ваш Скороход побежит наперегонки с нашей старухой.
– Но где же мы будем бежать? – засмеялся Скороход, добродушно глядя на старуху.
– Вот южные ворота, – сказал старший великан, – до самого моря здесь открытое место. Двадцать тысяч шагов туда и столько же обратно.
– Нехорошо, – возразил Джамхух, – старую женщину заставлять бегать, как девчонку.
– Это не ваша забота, – ответил старший великан, и все пошли к южным воротам.
– Прямо-таки мне жалко эту старушенцию, – сказал чувствительный Скороход, когда они вышли за ворота. – Она похожа на мою бабушку, а я должен с ней бежать наперегонки.
По знаку старшего великана старуха Страусиная Нога и Скороход побежали. Безобразно вскидывая мускулистые ноги, старуха мчалась за Скороходом, при этом, к удивлению друзей Джамхуха, не очень от него отставала. Правда, Скороход то и дело оборачивался, не в силах скрыть улыбки при виде столь престарелой, но все еще очень бодрой соперницы. Вскоре бегуны скрылись из глаз, и оставшиеся, поглядывая на солнце, стали их дожидаться. Но они что-то слишком долго не возвращались.
А между тем вот что случилось с бегунами. Скороход, добежав до моря, сел на песок в ожидании старухи. Наконец она прискакала, уселась возле Скорохода и, тяжело дыша, проговорила:
– Уморилась я, сынок, пожалей меня. Все равно ты проворней. Давай лучше посидим на теплом песочке, и я поищу у тебя в волосах. А потом побежим назад.
– Хорошо, Страусиная Нога, – сказал Скороход, – недаром я заметил, что ты похожа на мою бабушку. В детстве я так любил полежать на коленях у бабушки, а она в это время искала у меня в волосах. Но бедная моя бабушка умерла…
– Вот и полежи, – ласково промурлыкала Страусиная Нога, придвигаясь к нему поближе, – а я поищу у тебя в волосах.
Скороход разлегся на песочке, положив голову на колени старухе, и она стала искать у него в волосах. Пригретый солнцем, под мерный шум волн Скороход уснул. Этого-то Страусиной Ноге и надо было. Оказывается, под фартуком у нее были припрятаны курица и зерна проса. Она достала пару пригоршней и густо посыпала ими голову Скорохода. А потом вытащила курицу, и та стала склевывать зерна с его головы. Старуха осторожно переложила голову Скорохода на песок. Он себе спит, а курица поклевывает зерна у него в голове, и ему во сне кажется, что это Страусиная Нога ищет у него в волосах.
И вот Страусиная Нога припустила назад, вскидывая свои безобразные мускулистые ноги, а Скороход все спит, а старуха уже настолько приблизилась к дому великанов, что ее стало хорошо видно, а Скороход все спит.
Великаны громкими, радостными криками начали приветствовать и взбадривать ее.
– Ну еще немного поднажми! – орали они и свистели.
– Слухач! – воскликнул Джамхух. – Послушай, что там случилось?
Слухач приник головой к земле.
– Я слышу храп, который доносится с моря. Остроглаз, поставив козырьком ладонь над глазами, сказал:
– Да, он лежит на берегу, а курица что-то склевывает у него с головы. А что – не могу разобрать.
– Дело за тобой! – крикнул Джамхух, видя, что старуха уже совсем приблизилась.
Остроглаз быстро вынул из колчана стрелу, приладил ее к тетиве, натянул тетиву, тщательно прицелился и спустил стрелу. Стрела, просверкнув в воздухе, долетела до моря и вонзилась в курицу. Курица забилась и ударами крыльев по голове Скорохода разбудила его. Скороход вскочил, не понимая, куда делась старуха, откуда взялась пронзенная стрелой курица и почему его голова посыпана зернами проса. Он замотал головой, стряхивая зерна и остатки сна. Тут он понял, что Страусиная Нога его обманула.
– Хайт!!! – вырвалось у него гневное абхазское восклицание. Он сдернул с ног жернова, вскочил и с быстротой ветра помчался назад.
Через несколько мгновений он обогнал старуху и так разогнался, что чуть не перелетел через ворота, но тут Силач схватил его на лету и, ставя на землю, сказал:
– Друзья, считайте, что пятеро уже рядком лежат посреди двора, а остальные сбежали.
Вскоре, тяжело дыша, прибежала и старуха.
– Молодец, Страусиная Нога, – зло прошипел старший великан, – на таких состязаниях и второе место почетно.
– Я сделала все, что могла, – сказала старуха, с трудом переводя дыхание.
– Ах ты, старая обманщица! – крикнул Скороход. – Сейчас же пойди и принеси мои жернова, раз мне из-за тебя пришлось их бросить.
Тут старуха стала ругаться, что Скороход не чтит абхазские обычаи, по которым старого человека надо уважать, а не держать его на побегушках. Но Сын Оленя вступился за Скорохода.
– Абхазцы потому и чтут старость, – сказал он, – что старость, по нашим понятиям, возраст мудрости, справедливости, несуетности. А старость, сама не уважающая себя, не достойна уважения других. Раз ты суетилась и обманывала нашего Скорохода, пользуясь его доверчивой чувствительностью, посуетись еще немного и принеси его жернова.
Старуха посмотрела на братьев-великанов.
– Ступай, ступай, – сказал старший, – раз ты ни на что другое не пригодна.
И старуха Страусиная Нога, ворча, поплелась в сторону моря.
– Где только вы ее выкопали? – спросил Объедало.
– Да здесь в лесу живет, – морщась, сказал один из братьев, – местная ведьма. Иногда помогает нам по хозяйству, иногда по ведьминским делам. Но толку от нее мало, совсем из ума выжила.
Братья-великаны вместе с Джамхухом и его друзьями вошли во двор.