Санёчек, или Приключения в Лисьей бухте
Шрифт:
После встречи с товарищами на паромной переправе вчетвером прибыли в Феодосию. Был вечер, стали думать о ночлеге. Точнее, думать начал только я, поскольку остальные участники похода сразу предложили идти на пляж и там ночевать. Я был, мягко говоря, обескуражен. Точнее, в полном «ах…е». Это же не лес, не поле, тут город, полно народу. Но попутчики большинством решили – отправляемся на пляж. Стоит сказать, что на тот момент я был практически трезв и начал объективно воспринимать действительность. Для меня,
Рюкзаки мы сложили возле столба от навеса и сами легли на коврики и спальники вокруг. Я, наплевав на все уговоры Антона, взял с собой надувной матрас. Лишние полкило веса ничто по сравнению с возможностью хорошо выспаться. И я не прогадал.
Ночь выдалась слегка беспокойной. То и дело смотритель пляжа подволакивал к нам за шкирку какого-нибудь пьяного в хлам паренька и спрашивал: «Это не ваш?» И после отрицательного ответа волок его в палатку, стоящую на окраине пляжа. После доставки к нам на опознание очередного гуляку я сказал смотрителю: «Чего ты нам пацанов приволакиваешь? Тащи девок. Сразу опознаем и приютим». «Ишь ты, хитрый какой. Девок я знаю, куда тащить», – ответил смотритель и гаденько хихикнул.
Ну, в общем, особых эксцессов не случилось. Топор, который я положил рядом с собой под правую руку, придавал мне спокойствие, и шумные компании проходили мимо.
Выспался очень хорошо, и морской рассвет встретил довольным и счастливым.
После водных процедур и завтрака отправились в Алушту. На завтрак приложился к своей полторашке, и мне было вообще пох…й, куда ехать. Антон заявил, что поедем по самой длинной троллейбусной дороге и приедем в секвойную рощу, оттуда поднимемся на вершину Эклизи-Бурун. Сказано – сделано.
И вот в троллейбусе катим по горному серпантину. В секвойной роще встретили группу молодых ребят, прибывшую туда на пикник. Они безуспешно пытались поставить старую советскую палатку, которую им дал кто-то из знакомых, не объяснив правила сборки. Мы им помогли, и ребята стали угощать нас крымским коньяком. Точнее, угощать меня, поскольку Рамал и Галя – закоренелые трезвенники, а Антон сказал, что перед подъёмом в гору пить нельзя, и только слегка пригубил из пластмассового стаканчика. Я ни в чём себе не отказывал. Да и зачем? Отличная погода, свежий воздух. Секвойи, действительно, оказались довольно красивыми деревьями. Сначала кажется, что хвойные, на самом же деле на них не иголки, а такие тонкие и длинные листочки. К тому же я рассчитывал на спортивные стимуляторы, которыми запасся в поход. Во фляжке растворил предтреник с креатином и выпил капсулу “блек спайдра”– одного из самых сильных стимуляторов с эффектом жиросжигания.
Завершив церемонию прощания и набрав воды на роднике, наша маленькая группа двинулась в гору. Полчаса спустя я почувствовал, как заработала спортивная химия. Внутри началась ядерная реакция. Я, как паровоз, шёл в гору, толкаемый изнутри адским пламенем. Казалось: я не просто иду в гору, а толкаю её под себя. Я шагал, перебирая трекинговыми палками, и любовался вершиной, такой далекой и неизменно двигающейся навстречу.
Но что-то пошло не так, как только я обернулся и увидел позади себя развернувшийся вид. Город был как на ладони, и дома такими маленькими, что мне вспомнился первый прыжок с парашютом. Вдруг катастрофически перестало хватать воздуха. Легкие работали, как меха, но кислородного насыщения не происходило, как будто перекрыло воздухозаборник в моей доменной печи, и пламя начало гаснуть.
Превозмогая себя, плёлся позади группы. Рюкзак неумолимо давил на плечи, каждый
Практически без сил дошёл до сложенного из камня круглого сооружения, называемого «ветряк». Возле него рухнул на землю со стойким нежеланием идти куда-либо и даже просто двигаться. Расстелив каремат, улёгся на него и стал приходить в себя. Остальные члены группы продолжили поход, пообещав забрать меня на обратном пути. Как понял позже, изначально планировалось пересечь горный массив Эклизи-Бурун и, переночевав у его подножия, продолжить поход и вроде бы подняться на Ай-Петри. Но на радость или на беду, мой выход из строя значительно сократил время прибытия в Лисью бухту.
И вот лежу я под «ветряком», стараюсь восстановить дыхание и ощущаю всей кожей дуновение ветерка. Меня трясёт, кидает то в жар, то в холод, пот продолжает литься. Потягиваю воду, заботливо оставленную товарищами, и начинаю понемногу жалеть о вылитой водке. Прихожу в себя и задумываюсь о своих дальнейших действиях, но, озабоченный своим физическим состоянием, делаю это очень вяло. Не заметил, как моё единение со своими мыслями было прервано появлением двух семейных пар, спускающихся с горы. Двое взрослых мужчин и их супружницы предложили помощь в спуске к подножию, где есть родник. Один из мужчин взял мой рюкзак, и я в их компании начал спуск. Из рассказа понял, что они ходят на эту гору просто в качестве воскресной прогулки.
Какое было моё разочарование, когда осознал, что мой поход, воспринимаемый почти как подвиг, для этих людей – просто лёгкая прогулка. А тут ещё и предтреники перестали действовать, и начался жёсткий откат, отягощённый усталостью и печальными новостями. Это характерно для любого стимулятора. Сначала летаешь, как архангел на крыльях, не чувствуя усталости, потом крылья обрезаются и тебя сбрасывают в преисподнюю, оставляя наедине с твоими бедами, печалями и страхами. Я шёл с этими приятными людьми и слушал их рассказы про историю заповедника. Они утешали меня, мол, очень многих приходится спускать с этой горы, одну женщину, повредившую ногу, даже уносили на носилках. Слушал их, а сам думал о своей нелёгкой доле и готов был расплакаться. По пути встретили какого-то парня, который шёл на вершину, попросил его передать своим товарищам сообщение, что я спустился к роднику. У родника распрощался с семейными парами, горячо поблагодарив их.
Родниковая вода приободрила, прохлада леса сняла жар. Я умылся, поставил палатку так, чтобы видна была тропа, уходящая в гору. Потом предался грустным размышлениям о том, что не взял высоту, подвёл компаньонов, нарушил план похода и, естественно, о вылитой водке. О водке переживал в тот момент особенно сильно. Ах, как бы хорошо было бы выпить и купировать симптомы нервного и психического истощения. Неожиданно услышал рядом с собой шорох. Обернувшись, увидел оленя, смотревшего на меня сочувствующим взглядом. Я часто охотился и убивал зверей, но в тот момент охотничий инстинкт никак не проявился. Даже наоборот, – я попытался заговорить с ним и рассказать о тяготах и переживаниях сегодняшнего дня. Однако животное не стало меня слушать и, надменно фыркнув, неспешно потрусило вглубь леса, где, судя по звукам, резвились его сородичи.