Санек
Шрифт:
— А давай дойдем до милиции, и ты там расскажешь, как давно стал врагом народа. О взятках расскажешь и об остальном тоже.
Говорил наобум, но не просто так, дядька работает при каком-то исполкоме в непонятной жилкомиссии начальником отдела. Жаль, подробнее у деда не узнал, что за комиссия и все остальное, но и этих куцых сведений мне хватило, чтобы попробовать взять его на понт. Судя по тому, как у него забегали глаза, я попал в самое что ни на есть яблочко.
Он как-то резко, с неожиданной от такого рыхлого тела силой выдернул удерживаемый мной палец и
— Ну и выкручивайся тогда сам, как сможешь, а я напишу деду о твоем поведении.
Я кивнул, развернулся и направился прочь из сквера, подумав при этом: «в первую очередь надо не жилье искать, а где-то срочно прятать изумруды, а то так и нарваться недолго».
Да и делать мне сейчас в городе нечего, надо выбираться на окраину, куда-нибудь на север или даже на северо-восток и там уже решать, как мне здесь устраиваться.
С этим мыслями, не особо торопясь, с подсказками прохожих добрался до трамвайной остановки, там выяснил, какой маршрут мне подойдет и, дождавшись нужного трамвая, отправился в путь, с надеждой на лучшее будущее. Пусть одному будет сложнее устроиться, но и терпеть рядом с собой генетического урода не придется. Во всем есть свои плюсы и минусы, в одиночестве тоже.
Выехать на окраину города было правильное решение. В поисках тайника для изумрудов я вышел к реке и познакомился там с местными пацанами, это можно назвать нереальным везением. Просто ребята, когда мы с ними разговорились, и я сказал, что ищу в этих краях дома, выставленные на продажу, сразу дали весь местный расклад не только по продаже домов, но и по их состоянию. В итоге здесь нашлось сразу два варианта, которые могут меня заинтересовать. Правда один из них, по словам пацанов, так себе. Сам дом хороший, хоть и дореволюционный, зато кирпичный и в отличном состоянии. Только вот хозяин там еврей, которого все здесь называют Мойшей. А это племя, как известно, задешево никогда не продаст, поэтому, по мнению пацанов, и время на него тратить не стоит.
Мое внимание этот Мойша, наоборот, привлек, ведь денег у меня нет, только золото, а кого оно может заинтересовать, кроме евреев? Поэтому я попросил ребят показать дорогу именно к нему, хотя и о другом варианте я не поленился спросить и выяснить адрес дома.
Все было, как говорится, в шаговой доступности, и я уже минут через пятнадцать стучался в ворота высокого глухого забора у дома, принадлежащего еврею.
Хозяин был дома. Он оказался невысоким упитанным дядькой с приличным животиком и хитрющими, постоянно улыбающимися глазами.
Одет он был почему-то в довольно приличный костюм и, хоть и с некоторым недоверием, но согласился показать мне и дом, выставленный на продажу, и участок с другими постройками. То, что я увидел, очень мне понравилось, но я не знал расценок, а тем более в золоте, и начал сомневаться, что моих тридцати николаевских червонцев хватит на покупку этого великолепия. Всё-таки помимо довольно большого дома с очень удобной планировкой, где помимо кухни и столовой было ещё и четыре спальни, которые можно приспособить под что угодно, у дома была ещё небольшая
Так-то дом для меня одного великоват, но, учитывая все постройки и участок соток тридцать, упирающийся своей тыльной стороной в реку, это место было идеальным для меня вариантом. Все здесь сделано по уму, именно так, как мне нравится, и упустить эту прелесть было бы преступлением, если не сказать хуже.
Понятно, я не стал подавать виду, что предельно заинтересован, и спросил как бы между делом о стоимости, а когда Абрам Лазаревич упомянул рубли, я перебил его и слегка озадачил.
— Я вас умоляю, давайте сразу говорить цену в николаевских червонцах, ведь мы с вами серьёзные люди.
Понятно, прикололся, и еврей это понял, но поддержал игру.
— Вы-таки умеете вести дела, молодой человек. Я правильно вас понял, что речь идёт о золоте?
— Вы правильно меня поняли, именно о старых добрых золотых царских монетах.
Абрам Лазаревич надолго задумался, что-то высчитывая в уме, а потом произнес, при этом почему-то махнув рукой.
— Пятьдесят золотых царских червонцев, и дом ваш, молодой человек.
Да уж, губа у дядьки не дура. Хотя кто его знает, может, дом и правда стоит почти полкилограмма золота, но вряд ли, дороговато, как по мне. Да и нет у меня столько этих червонцев.
Еврей с интересом меня разглядывал и, похоже, читал, как открытую книгу, а мне ничего другого не осталось, как говорить прямо. Поэтому, махнув рукой на последствия, я ответил:
— Вот я сейчас думаю, как у вашего народа получается сразу узнавать не спрашивая, сколько у человека денег? Учитывая, что цена наверняка завышена вдвое, возникает вопрос: откуда вы узнали, что у меня чуть больше половины от запрошенной вами суммы? Поделитесь секретом, если вам не жалко.
Абрам Лазаревич ухмыльнулся.
— Ну, насчет того, что завышена вдвое, это вы, молодой человек загнули, максимум на двадцать процентов. И у меня даже в мыслях не было считать чужие деньги, тем более что гаданием я не занимаюсь, — сказал он и как-то задумчиво на меня посмотрел. — Не буду скрывать, там куда меня отправляют работать, мне очень к месту пришлось бы именно золото или другие ценности небольшого размера, но отдавать дом за бесценок, я не намерен. Поэтому, может, вы молодой человек посоветуетесь со взрослыми и изыщите что-то еще?
Да уж, было бы с кем посоветоваться, может, так и сделал бы. Жаль, конечно, но, похоже, здесь облом, хотя можно попробовать кое-что сделать.
— Скажите, Абрам Лазаревич, допустим, ваш дом я купить не смогу, но жилье мне все равно нужно и приобрести его в наше время за золото довольно проблематично, а вам, как я понимаю, это золото как раз нужно, так, может, вы захотите выкупить у меня червонцы за рубли по приемлемому для нас обоих курсу?
Еврей, разглядывая меня с интересом, хмыкнул и спросил: